Инструктор ничего не говорил, он дал листок Саше. Тот прочитал все глазами, в уме произнес «Халапа, Теотекасинте, Теотекасинте…» и решил, что нужно будет попрактиковаться в одиночку. Давненько он не говорил на испанском, да еще надо ведь с немецким акцентом. По инструкции во время разговора с капитаном нельзя ничего произносить вслух. Конечно, через тонированные стекла зрительно считать информацию с листа затруднительно, но прослушать, о чем говорят в машине, труда не составит при наличии специальной техники. Поэтому никаких имен, названий городов и номеров рейсов не звучало.

Капитан достал дипломатический загранпаспорт, в котором значилось, что Степанов Александр является третьим секретарем посольства России в Германии. Совсем недавно герр Степанов пересекал границу Шенгенской зоны в направлении России и теперь возвращается на работу. Все нормально. В паспорте стояли все необходимые отметки погранслужб, как немецкой, так и российской. Это значит, что настоящий секретарь посольства находится в посольстве и, если возникнут вопросы к нему, сможет сам на них ответить. Вероятнее всего, и внешнее сходство имеется, достаточное для камер видеофиксации в аэропорту.

Под обложкой паспорта нашлась магнитная карточка с названием отеля на южной окраине Петербурга, рядом с аэропортом. От руки был вписан номер.

Капитан добавил:

– Вернетесь в общежитие, переоденетесь. Между одиннадцатью и полуночью на такси прибудете в отель, где зарегистрированы уже под своим именем. Охране общежития отдан приказ выпустить. В комнате общежития вы ведь один проживаете. – Капитан констатировал, не спрашивал. – Электронные средства связи все оставите в номере отеля. Заранее заготовьте набор сообщений для жены. Я позабочусь, чтобы она их регулярно получала.

Степанов за все время беседы не произнес и десятка слов. Он убрал паспорт в китель и сказал:

– Все ясно. Разрешите идти?

– Да, – ответил капитан второго ранга. – Удачи!

Увидев, что мичман вышел из машины, водитель вернулся на место.

– Все чисто? – спросил капитан.

– Да. Техконтроль сообщил, что не обнаружил никаких элементов прослушки.

– Вот и хорошо. Возвращаемся.

Этим же утром, когда Саша получал задание, Таня снова вышла на дежурство, и опять с доктором Нестеровым. Пока Василий Васильевич выслушивал доклады отдежуривших бригад и распоряжения руководства, поступившие еще вчера, она принимала бригаду: пополняла ящик-укладку, проверяла заряженность аккумуляторов кардиографа и дефибриллятора, наличие кислорода в баллонах дыхательного аппарата, то есть почти все то же самое, что и у обычной бригады «Скорой помощи».

Нестеров был еще на пятиминутке – утренней конференции, когда Таня, случайно проходившая мимо диспетчерской, увидела руку с картой вызова.

– Степанова! Это вам!

В графе «Повод» значилось «М, 32, боль в спине». На часах – 09:03.

Таня взяла форменную синюю куртку с надписью на спине «Скорая помощь» и с картой в руках и коммуникатором, в котором звякнул пришедший вызов, заглянула в конференц-зал. Нестеров краем глаза увидел ее, кивнул и пошел к выходу.

В машине доктор спросил:

– Что у нас?

– Дорсалгия, – ответила Таня. – Молодой мужчина. Наверное, поднял что-то?

– Разберемся. – Нестеров отвернулся и стал смотреть на дорогу. – А насколько молод?

– Тридцать два года.

– Действительно.

На вызове мужчина стоял на четвереньках, грудью лежа на постели, а коленями стоя на полу. Под живот ему, видимо, жена, тоже дама весьма молодая, подложила подушку.

– И давно он так стоит?

– Всю ночь, доктор! – простонал мужчина.