Боже! Я ведь совсем недавно клялась самой себе ничего не усложнять. Выбросить все из головы. И что я делаю сейчас? Да к черту! Закусив до боли нижнюю губу, я отправляю Тимуру в личные сообщения сухое

«спасибо» и сразу же блокирую телефон. Засовываю его под подушку, ложусь на нее и крепко зажмуриваюсь. Все. Спать. Что сделано, то сделано.

Делаю вдох, собираясь отключиться от всех мыслей о сегодняшнем дне и… резко подрываюсь на кровати. Под моей подушкой четкая и ощутимая вибрация, означающая, что на телефон упало сообщение. Я достаю оттуда свой мобильный моментально и не дышу, когда убираю блокировку с экрана.

«Ты впще н поо понятливая?» – приходит какой-то набор букв от Тимура.

Нахмурившись, несколько раз я перечитываю его ответ. Ничего так и не поняв, решаю уточнить:

«Что?»

Под именем «Тимур Горин» сразу появляется надпись «Печатает…». Пара секунд, и его ответ уже светится у меня на экране:

«Нхй мне прислать. Пончля? Отвалу».

Хлопаю глазами, глядя на буквы. Догадываюсь, о чем речь в сообщении, но у Горина либо дисграфия,

либо он просто никогда не учился грамоте. Вздохнув, я все же пишу ему:

«Я просто хотела поблагодарить за то, что ты поставил на место Полину».

Мое сообщение прочитано сразу, но статус «Печатает…» больше не появляется. Зато телефон в моих руках оживает полностью. На экране теперь светится оповещение о видеозвонке от Тимура Горина.

Я вскакиваю с кровати. У меня шумит в висках, а руки и ноги уже дрожат. Но я не отвечаю. А вдруг это случайно? Нажал куда-то не туда, только вот звонок продолжается и через пять, и через еще нескончаемое количество секунд.

Любопытство действует в сговоре с вязким волнением, и я не могу сдержать глупый порыв. Я нажимаю

«ответить».

– Да, – почти шепчу телефону, который держу в ладони фронтальной камерой вверх, демонстрируя потолок. – Алло.

– Какого хрена ты меня не понимаешь? – сразу раздается сиплый голос в динамике, но без изображения. Экран просто черный. – Я просил забыть вообще о моем… сщущ… – Тимур запинается, молчит, а потом выдает как на духу: – существо… вании.

Я снова свожу брови к переносице. Да, это голос Тимура, но он какой-то другой. Сильно охрипший и очень уставший. Осторожно поглядываю на экран и так же осторожно говорю в микрофон:

– Извини, знаю. Я просто посчитала нужным сказать тебе «спасибо».

– А оно мне сдалось? – Голос Тимура становится похожа на рык. Но сразу же в унисон ей доносится шипение и глухой грохот. – Чтоб вас черти драли! Ненавижу! – слышу уже издалека.

И тишина.

– Тимур, – зову тихо.

А черный экран неожиданно перестает быть таковым. Изображения хаотично меняются: яркий свет, разноцветные пятна, темные линии, в которых я вдруг угадываю очертания уже знакомых татуировок…

– Блин, это видео…– В тишину моей комнаты из динамика врывается голос Тимура. – Вот че ты придол… долбалась, че? – Язык Горина заметно заплетается.

– Ты пьян… – догадываюсь я и не отрываю взгляда от маячащих изображений на телефоне.

Но там все как в калейдоскопе – вертится и крутится в разные стороны. А потом останавливается, и на фоне темного неба я вижу огромное белое строение в фонарях, которое со всех сторон огибает экран с бегущими буквами. Я узнаю эту громадину. Это стадион «Ростов Арена».

– А-а-а! Я из-за тебя-а потерял ключи от таачки, – растянутый возглас Тимура снова слышу приглушенным.

Хватаю телефон двумя руками и, забыв, что собиралась прятаться от камеры, поворачиваю ее к себе.

– Ты что, пьяный за рулем? – Всматриваюсь в экран. Кажется, я только что задала вопрос черному вороту кожаной куртки и металлическим заклепкам на ней. Это все, что сейчас заметно на видео.