Конечно, в первые годы работы художнику было особенно трудно переносить интриги и сплетни враждебно настроенных чиновников и наиболее консервативной части преподавателей школы ИОПХ. Немалую психологическую поддержку оказывала ему в тот момент любимая жена, Елена Ивановна. В своем дневнике Зинаида Фосдик под впечатлением рассказов Николая Константиновича о работе в школе ИОПХ писала: «В тридцать лет Н. К. был уже директором Школы [Общества Поощрения] Художеств. Пришлось ему перенести много интриг и неприятностей. Бывало, на собраниях [совета] директоров он сидел и молчал, все слушал, все переносил, а как приходил домой – ей (Елене Ивановне. – Авт.) до трех часов ночи приходилось его успокаивать, пока он ей все рассказывал, не скрывая перед ней своих огорчений и волнений».[174]

Но несмотря на сопротивление консервативно настроенных чиновников и части учителей, Рерих настойчиво проводил свою линию в руководстве школой ИОПХ, шаг за шагом упорно реформируя ее и возвращая ей былое (утраченное во время директорства Сабанеева) значение в культурной жизни Санкт-Петербурга и всей страны.

То, что школа ИОПХ была действительно уникальным учреждением в России, Рерих не раз отмечал в своих воспоминаниях: «…школа Общества Поощрения Художеств всегда оставалась истинно народною школой. Она была вполне доступна и по дешевизне обучения, а кроме того, у нас бывало до 600 бесплатных учащихся. Кроме того, никакие ни сословные, ни расовые отличия не служили препятствиями. Без преувеличения можно сказать, что в буквальном смысле рядом с великим князем трудился рабочий какого-нибудь завода. И программа школы никого не стесняла, ибо каждый совершенно свободно мог избирать и совершенствоваться в тех предметах, которые ему были ближе и нужней».[175]

Реформирование школы Рерих начал с обновления преподавательского состава. В школу были приглашены преподаватель Академии художеств Матэ, давний друг Рериха А. Рылов, Билибин и другие преподаватели. Новые педагоги принесли с собой другие, более прогрессивные методики преподавания и иное отношение к своим ученикам.

Реформы коснулись и учебной программы, а также структуры школы. Классы керамики, резьбы, живописи по стеклу и рукоделий были превращены в мастерские, в которых учащиеся теперь не только постигали основы прикладного искусства, но и превращались в настоящих мастеров – создателей произведений искусства. Кроме того, в школе были открыты новые классы графики, медальерного искусства, съемки с натуры и изучения стилей, рисования с живых цветов и стилизации, обсуждения эскизов и рисования с животных. Включение в программу школы столь широкого спектра направлений и отраслей искусства стало, по сути, практической реализацией педагогического credo Рериха: «По-моему, главное значение художественного образования заключается в том, чтобы учащимся открыть возможно широкие горизонты и привить им взгляд на искусство как на нечто почти неограниченное».[176]

Вскоре в школе ИОПХ были открыты и новые мастерские: иконописи, рукоделия, ткачества, чеканки.

Деятельность этих мастерских давала школе, существующей фактически на основе самоокупаемости, хороший доход. Впоследствии Зинаида Фосдик записывала со слов Елены Ивановны Рерих, всегда принимавшей большое участие в делах школы ИОПХ: «<…> Она (Е. И. Рерих. – Авт.) мне много рассказала об их школе в Петрограде, где уделялось много внимания прикладному искусству: мастерские иконописи, гобеленов, рисования по фарфору, выделки посуды; мастерские выделки мебели, где заведовал прекрасный резчик по дереву <…>; классы вышивки. Проводились аукционы – раз в месяц. У них был один господин, который дешево скупал старинные вещи и хорошо на них зарабатывал, а школе давал из этого процент, и это приносило школе 6000 в год! Продавались только истинно художественные вещи – маленькие картины, рисунки, флаконы старинные, чашки, посуда, отрезы материй, безделушки. Имело это громадный успех.