Родители будущего живописца были людьми солидными, обеспеченными, уважаемыми в обществе. В их семье было четверо детей; у Николая была старшая сестра Лидия и два младших брата: Владимир и Борис.[3]

Семья Рерихов жила на Васильевском острове на Университетской набережной, в доме № 25. Недалеко от дома плескались волны Невы, высились здания Академии художеств, Санкт-Петербургского университета, Академии наук.

Уже в зрелые годы Николай Константинович не раз будет возвращаться к впечатлениям своих детских лет. «Так и жили на Васильевском острове, на набережной против Николаевского моста. Наискось было Новое Адмиралтейство. На спуск военных судов приходили крейсера и палили прямо нам в окна. Весело гремели салюты и клубились белые облачка дыма. На набережной стоял памятник адмиралу Крузенштерну. Много плавал, открыл новые земли. Запомнилось о новых землях», – напишет Н. К. Рерих в одном из очерков.[4]

Маленький Коленька, белокурый и синеглазый, отличался резвостью, любознательностью и разнообразием интересов. Красота окружающей природы с самых ранних лет глубоко впечатляла его душу; рассказанные няней и матушкой сказки будили воображение, заставляя видеть образы сказочных героев в очертаниях облаков, причудливых формах деревьев и холмов.

Самые светлые воспоминания детства были связаны у Рериха-младшего с пребыванием в Изваре – имении отца под Петербургом, недалеко от станции Волосово, где семья Рерихов проводила летние месяцы. Там, на природе, мальчика всегда ждали столь любимые им новые впечатления. Ему все нравилось в имении. Раскинувшиеся вокруг леса и луга радовали глаз красотой, неудержимо маня к себе. На дворе усадьбы резвились щенки, с которыми было так весело и забавно играть; были там и жеребята, и маленькие лошадки вроде шотландских пони, на которых любил кататься Коля, и даже ручной волчонок. «Двух лет не было, а памятки связались с Изварою, с лесистым поместьем около станции Волосово, в сорока верстах от Гатчины, – писал художник в одном из автобиографических очерков. – Все особенное, все милое и памятное связано с летними месяцами в Изваре».[5]

Память навсегда сохранила милую сердцу обстановку старинной усадьбы: «Дом изварский старый, стены, как крепостные, небось и посейчас стоит. Все в нем было милое. В прихожей пахло яблоками. В зале висели копии голландских картин в николаевских рамах. Большие уго́льные диваны красного бархата. Столовая – ясеневая. Высокий стенной буфет. За окнами старые ели. Для гостей одна комната зеленая, другая голубая. Но это не важно, а вот важно приехать в Извару.

<…> Ландо шуршит по гравию мимо рабочего двора, среди аллей парка. А там радость. За березами и жимолостью забелел дом. И все-то так мило, так нравится, тем-то и запомнилось через все годы.

Извара, имение Рерихов под Санкт-Петербургом

Нужно сразу все обежать. Со времен екатерининских амбар стоит недалеко от дома – длинный, желтый с белыми колоннами. Должно быть, зерно верно хранится подле хозяйского глаза. По прямой аллее надо бежать к озеру. Ключи не замерзают зимою. Дымятся, парят среди снегов, вода светлая и ледяная. Дикие утки и гуси тут же у берега».[6]

Интересно, что любимый с детства уголок – случайно ли? – нес в себе неуловимую связь с Индией. Название поместья – Извара – произошло от санскритского слова «Исвара», как оно передавалось раньше, или, в современном произношении, «Ишвара». Как писал Николай Константинович, «от самого детства наметилась связь с Индией. Наше именье «Извара» было признано Тагором как слово санскритское. По соседству от нас во времена екатерининские жил какой-то индусский раджа и до последнего времени оставались следы могольского парка».