Мистер Уильям С. Ракс поперхнулся и долго кашлял, прежде чем начал доклад.

– Я подключил к этому делу министра обороны, сэр.

– Нашего?

– Разумеется. Английский был в отпуске по уходу за его заболевшей киской.

– О, эти англичане всегда так сентиментальны.

– Нет, сэр. У них министром обороны женщина. И у госпожи Виктории Брахман никогда не было домашних животных, за исключением мужа-футболиста.

– Вот как? А она из лейбористов или консерваторов?

– Не знаю, сэр. Должность была куплена два месяца назад на аукционе «Кристи» за тридцать три миллиона фунтов стерлингов.

Брюс Моисман в этот момент закусывал и потому пробурчал с набитым ртом:

– А почему не обратились к директору ЦРУ?

– Да ведь он же негр?

– Не может быть! – От неожиданности президент забыл даже про толерантность. – И что за мудак назначил негра на такой ответственный пост?

– Но, сэр, это вы его и назначили…

– Наверное, я был сильно не в себе? – Брюс Моисман смутился, разволновался и для успокоения поглаживал карту Западного полушария, расстеленную на столе, где-то в районе Гондураса.

– Вы были абсолютно трезвым, сэр, – осмелился возразить С. Ракс.

– Не помню…

– На следующий день после инаугурации. Вы еще сказали, что будет прикольно иметь афрониггера на посту директора ЦРУ.

– Я так сказал? – оживился президент. – Спасибо за напоминание, Билли. Будь добр, позвони ему и пригласи на вечернее совещание при свечах. И озаботься, чтобы устрицы в этот раз были свежие. Что за тухлятину мы ели на прошлый уик-энд? Опять какой-нибудь раритет с аукциона?

Госсекретарь обиделся и возмущенно засопел. Конечно, мужланские замашки шефа его очень возбуждали, но и доставляли немало хлопот по приданию им достойной гламурности. И вот новый несправедливый упрек. А ведь сколько стоило трудов и нервов, чтобы достать те самые устрицы, что остались от праздничного обеда на «Миссури». Того самого обеда…

– Ты что, ревнуешь, Билли? – забеспокоился Брюс Моисман. – Не волнуйся, завтра же утром он не будет директором, обещаю.

– Его нельзя увольнять, сэр.

– Это почему?

– А кто будет тренировать бейсбольную команду Белого дома? И традиция требует…

– Традиция? – радостно перебил президент. – Так давай же выпьем за традиции. Как замечательно, что они у нас есть.

– Да, сэр, у Соединенных Штатов древняя история.

– Ты мне будешь говорить! В колледже я получал за этот предмет высший балл во всем выпуске. И всего лишь за двадцатку в неделю. Так что выпьем за историю нашей великой страны, которая насчитывает уже больше двухсот лет. Кстати, почему насчитывает?

– В каком смысле?

– В прямом. Ведь считать должна арифметика.

– Ничего не могу сказать, сэр. Я всю сознательную жизнь изучал право, – скромно ответил госсекретарь.

– Ха, Билли, у тебя половинчатое образование. Ты изучал право, а как же лево?

– А мне не нужно налево, сэр. Я люблю вас.

Душевный порыв был прерван появлением секретаря. Простого, не государственного. Он вынес пустую посуду, в соответствии с обычаями «файф-о-клока» стоявшую под столом, и сменил на столе карту Западного полушария на Восточное – президент любил класть сало в район Персидского залива. Правда, ненадолго, а то через некоторое время закуска начинала медленный дрейф в сторону украинской границы, где и пропадала бесследно, даже не оставляя жирных пятен.

Простой секретарь закончил свои дела и молча вышел, а государственный продолжил было свои признания. Но Брюс Моисман не зря хвастался хорошей памятью:

– Но чем все же закончилась история с этим русским?

– Я думаю, что об этом лучше расскажет сам Пол Глобсон. Он уже часа четыре отирается в вашей приемной.