Одной из отличительных черт конституционально-ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению» («что станет говорить княгиня Марья Алексеевна!»); это – люди шаблона, банальности, моды; это тоже люди среды (Milieumenschen), но не совсем в том смысле, как неустойчивые психопаты; там люди идут за ярким примером этой среды, за «пороком», а здесь, напротив, – за благонравием. Конституционально-ограниченные психопаты – всегда консерваторы; из естественного чувства самозащиты они держатся за старое, к которому привыкли и к которому приспособились, и боятся всего нового. Это – те «нормальные» люди, о которых Кюльер (Cullere) говорил, что в тот самый день, когда больше не будет полунормальных людей (demi-fous), цивилизованный мир погибнет, погибнет не от избытка мудрости, а от избытка посредственности. Это те «нормальные» люди, которых Ферри (Ferri) сравнивает с готовым платьем из больших магазинов; здесь действует только закон подражания. Как людям с резко выраженной внушаемостью, им близко, им свойственно все «человеческое», все «людские слабости» и прежде всего страх и отчаяние. Они очень легко дают реактивные состояния, вслед за соответствующими травмами; острый параноид – после ареста и пребывания в тюрьме, острую депрессию – после потери имущества, острую ипохондрию – после страшного диагноза и т. д., и т. д.»[62].
Не правда ли, описание «конституционально глупого психопата» поразительным образом совпадает с проявлениями тех самых странностей поведения Николая Александровича, о которых мы писали выше? Сделаем еще один шаг вперед и попробуем выделить у него симптомы пограничной умственной отсталости, анализируя доступные материалы, отражающие различные проявления затруднений в интеллектуальной сфере монарха.
2.2. Симптомы пограничной умственной отсталости
2.2.1. Письменная речь. Анализ дневника
Дневник Николая Александровича представляет собой ценный материал для анализа его индивидуальности. Кстати, мы уже приводили выше выдержки из этого документа, составленного рукой монарха. И еще не раз он станет для нас важной базой для исследования психической сущности Николая Александровича.
Ведение дневника было важным воспитательным средством при обучении детей царской фамилии. Обратимся к анализу дневниковых записей, сделанных Николаем Александровичем в период с 1894 по 1916 год. При этом у нас появляется уникальная возможность сравнить особенности письменной речи Николая Александровича и его отца.
Заметим одну интересную особенность дневника, которая сразу бросается в глаза. Николай описывает каждый день необычайно кратко. Обычно это два или три предложения. Даже такие, казалось бы, волнующие события, как смерть отца и собственное отречение от престола описаны очень скупо. И причина этого, вовсе не недостаток времени или проявление способности лаконично излагать свои мысли. В данном случае краткость не является достоинством, о дневниковых записях Николая Александровича нельзя сказать «краткость – сестра таланта», скупость изложения, эмоциональная уплощенность – свидетельство бедного внутреннего мира.
Заметим, что на протяжении всего анализа индивидуальности Николая Александровича мы постоянно сталкиваемся с крайним выражением некоторых вполне обычных человеческих проявлений. И манера ведения дневника Николаем Александровичем – одно из многих таких странных проявлений.
Содержание дневника отражает подробности быта императора и императорской семьи, их времяпрепровождение, привычки и привязанности. Сведения из других областей, в первую очередь посвященные управлению огромной страной, поверхностны и фрагментарны. Также в дневнике ни разу не упоминаются отвлеченные понятия. Это свидетельство того, что Николай Александрович мог оперировать только конкретными фактами, абстрактным мышлением он не владел. Среди психических процессов главенствует восприятие, что является признаком детской психики, причем отсутствуют признаки мышления, атрибута психики взрослого человека. Вот, например, типовая запись нетипового дня: