В первые годы опорой Николаю стала мать, императрица Мария Федоровна. Они были очень близкими людьми, о чем говорит их обширная переписка. В начале царствования именно она была для него главным авторитетом и советником: ему требовался ее государственный опыт и особенно знание людей. Лучше всех это понимала сама императрица Мария Федоровна. В письме матери, королеве Дании Луизе, написанном сразу после смерти мужа, она с горечью констатировала: «Бедные дети, они ведь тоже в полном смятении, в особенности милый несчастный Ники, который еще так юн[14] для того, чтобы начинать новую тяжелую жизнь»[15].

Николай также надеялся и на помощь братьев отца, в первую очередь великих князей Владимира, Сергея, Алексея Александровичей. Однако уже в ближайшие годы стало ясно, что дяди думали подчас больше о своих интересах, пытаясь манипулировать неопытным племянником. Именно дяди настояли, чтобы после трагедии 18 мая 1896г. на Ходынском поле в Москве, когда во время народного праздника в ожидании царских подарков произошла страшная давка и погибло, только по официальным данным, 1389 человек и несколько сот получили увечья, Николай II вместе с императрицей Александрой Федоровной поехали на бал к французскому послу Монтебелло. «Конечно, мы были расстроены и совсем не в подобающем расположении духа! Ники и Аликс хотели уехать через полчаса, но милые дядюшки (Сергей и Владимир) умоляли их остаться, сказав, что это только сентиментальность („поменьше сентиментальности!“) и сделали скверное впечатление!» – написала в дневнике великая княгиня Ксения Александровна[16]. «О, если б Государь был построже и потверже!» – восклицает великий князь Константин Константинович, осуждая дядей, шантажировавших Николая своей отставкой в случае назначения графа Палена главой комиссии по расследованию обстоятельств Ходынской трагедии, когда Николай за три дня трижды поменял свое решение. Пророческие выводы делал в эти дни великий князь Сергей Михайлович, слова которого записал в своем дневнике все тот же великий князь Константин Константинович: «К несчастию, он подчиняется последнему высказанному ему взгляду. Это свойство соглашаться с последним услышанным мнением, вероятно, будет усиливаться с годами. Как больно, и страшно, и опасно!»[17] Потом многие современники в своих воспоминаниях будут писать об этом качестве императора.

В дневнике Николая II, спустя 11 дней после кончины Александра III, его будущая жена, уже принявшая православие Александра Федоровна, записала: «Неси свое бремя со стойким терпением и нерушимой надеждой»[18]. Видя растерянность и нерешительность мужа, Аликс с первых дней приезда в Россию старалась придать ему уверенность в себе, напоминая, что он теперь властелин великой империи, «хозяин земли русской», как он потом написал о себе в переписном листе Первой всеобщей переписи в России 1897 г.

Николай II после похорон отца писал брату Георгию на Кавказ: «Господь дал мне нести и тяжелый крест; надежда на Его помощь и светлый пример незабвенного Папá помогут мне служить и трудиться на пользу и славу нашей дорогой родины! Свободного времени очень мало, всегда приходится читать доклады и принимать без конца! Что же делать?»[19] С первых дней своего воцарения он воспринимал свою работу как «тяжелую участь». Молодая жена, понимая состояние духа мужа, не случайно написала в его дневнике: «Преврати работу в удовольствие, и тогда мир твой будет радостью»