Пока траурный поезд размеренно двигался по заснеженным дорогам в Санкт-Петербурге, в столице разворачивалась историческая драма, имя которой – восстание декабристов. У событий на Сенатской площади 14 декабря 1825 года была своя прелюдия – междуцарствие в Российской империи.

Известие о смерти Александра I пришло в Зимний дворец в пятницу 27 ноября 1825 года. Курьер из Таганрога прибыл в тот час, когда в дворцовом храме служили молебен по больном государе. Камердинер подошел к стеклянной двери, которая выходила в ризницу, где стояла семья Романовых, и сделал знак, что прибыл гонец с важной вестью.

Николай Павлович без промедлений на цыпочках вышел из ризницы и увидел столичного генерал-губернатора графа М.А. Милорадовича. Тот уже знал обо всем, о чем свидетельствовало трагическое выражение его лица. Он кратко сказал великому князю:

– Кончено. Крепитесь. Будьте примером для других.

Тот вернулся в ризницу и молча склонился перед матерью. Она поняла все без слов и на глазах присутствующих теряет сознание. К ней бросается лечащий врач, церковная служба прерывается. Мольбы и рыдания звучат в храме. Николай Павлович обращается к супруге:

– Позаботься о матушке, а я пойду исполнять свой долг.

Первейший долг его в эти трагические минуты заключался в принесении присяги брату Константину, который стал старшим в династии Романовых. Нельзя было терять ни минуты. Николай Павлович приказывает священнику принести крест и письменный текст присяги, который должным образом хранился в дворцовом храме. Он срывающимся от слез голосом одно за другим повторяет священные слова присяги. И только после этого на паперти самолично сообщает присутствующим о смерти отца.

В столице после получения известие о смерти монарха «старшим» среди Романовых оказался великий князь Николай Павлович. О содержании завещания Александра I он явно не знал, иначе его действия в тот день были бы совсем иными. Сам же без промедления приносит в дворцовой церкви присягу верноподданного цесаревичу Константину, собирает Государственный совет, чтобы лично привести его к присяге. Присягу приносят гвардейцы, которые в тот день несли караул в Зимнем дворце. Отдаются распоряжения о приведении к присяге полков лейб-гвардии.

Распорядившись таким образом, он приходит к матери и с гордостью сообщает ей о выполнении своих династических обязательств в столь трагический для Романовых день. От услышанного та с трудом приходит в себя и (скорее всего) в ужасе восклицает:

– Николай, что вы наделали? Разве вы не знаете о существовании завещания, где вы названы будущим наследником?

Сын ответил матери с поразительной для того дня невозмутимостью:

– Если такой документ и существует, то мне он неизвестен, никому не известен. Но все мы знаем, что наш господин, наш государь – это мой брат Константин, и мы выполнили свой долг: будь что будет.

С приведением Государственного совета к присяге Константину Павловичу вышла известная заминка. Его члены уже вскрыли секретный пакет с завещанием и в смятении предстали перед Николаем Павловичем, чтобы явить ему волю усопшего императора. Выслушав сановников, великий князь поднимает правую руку и, тыча указательным пальцем в потолок, сдерживая слезы, произносит:

– Господа, я вас прошу, я вас умоляю, для спокойствия государства последовать моему примеру и примеру армии и присягнуть Константину. Я не приму никакого другого предложения и не хочу ни о чем другом слышать.

Вельможи были в полной растерянности от такого монолога законного наследника престола. У кого-то из них на глазах появляются слезы, кто-то в восторге от услышанного восклицает: