- Да что тебя-то завоевывать? Ты и так весь мой! Я ж говорю "мужчину мечты"!
- Да-а? - разочарованно тянет он. - А я вот тебе цветы принес...
- Ладно, давай уж, - беру в руки три прекрасных белых бутона на длинных стеблях. - Поздравляю! Сейчас ты сделал маленький шажок на пути к нему.
- К кому?
Никитос, конечно, милый парень - симпатичный, высокий, что для меня очень важно, потому как я давно и четко представляю себе свой идеал мужика. Неглупый - учится замечательно, увлекается физикой, которая для меня хуже атомной войны. Тем и полезен - себе контрольную не решит (а хотя, обычно, и себе успевает тоже!), а вот мне - обязательно. И девчонкам он нравится, что высоко поднимает мое самомнение. Ну, пусть немного притормаживает, когда дело касается моих шуточек - чувство юмора у него хромает - но ведь это же не самое главное!
- На пути к тому, чтобы стать идеальным мужчиной. Бери сумку! Что стоишь?
Он послушно хватает мою спортивную сумку с коньками и одеждой, а я хватаю его за руку и тащу на улицу.
И даже возле дома, куда мы добираемся в рекордно короткие полчаса - мороз все-таки - я держу его за руку. И даже терплю, хоть это и не очень приятно, его холодные губы на своих губах. А его нос, которым он касается кончика моего носа кажется мне вообще ледяным. Но я терплю и этот поцелуй, и этот нос... И даже придерживаю Никитоса, когда, спустя короткое мгновение, парень собирается отстраниться - обычно я не балую его поцелуями...
Потом отодвигаюсь сама и бросаю быстрый взгляд на ЕГО окно. И, пусть это невозможно, но мне вдруг кажется, что штора там, на окне брата легко шевелится. Глюки, конечно. Это я, дурочка, всегда жду его, а ему-то зачем?
"Мои" дни - вторник и четверг, когда у Андрея борьба, суббота и понедельник - когда он плавает. Хорошо хоть в среду и пятницу хожу на каток, а значит, избавлена от сомнительного удовольствия ждать его. Ну а в воскресенье я занимаюсь пением.
Наскоро прощаюсь с Никитой - к счастью он живет на нашей улице, и не успеет околеть окончательно, пока добежит до своего дома.
- Полинка, губы обветришь, - шипит мне Андрей в прихожей, проходя мимо.
- Ну и пусть. Мои же губы, - язвительно бросаю ему вслед. Неужели все-таки видел? Или с моими губами что-то не так?
- Что-то цветочки тебе Никитка какие-то страшненькие подарил - впрочем, какая девушка, такие и цветочки... - в огромных, синих до невозможности, прекрасных глазах моего брата пляшут искорки. Это происходит всегда. До белого каления мы доводим друг друга. До желания ударить. До зуда в ладошках.
- Зато у тебя девушка - красавица! Жаль только, что проститутка... - не остаюсь в долгу я, топая следом на кухню.
- Полина, это что за выражения? - со стороны столовой в кухню одновременно со мной входит мама.
- Ну, ладно, больше не буду... А "путана" можно говорить? Между прочим, вы с дядей Максом пели в прошлую субботу: "Путана, путана, путана! Ночная бабочка, ну кто же виноват!" Значит, слово это литературное!
- Кто здесь путана? - естественно вслед за мамой появляется отец - если он дома, долго вдалеке от жены находиться не может. У него-то, как раз, с чувством юмора все в порядке. А еще он совершенно не стеснительный. И в нашей семье обожают телячьи нежности, обнимашки, целовашки и тому подобное. Особенно опять же это любит отец. И, не обращая внимания на нас с Андреем, папа подходит к маме, нарезающей помидоры на салат, обнимает ее за талию, и целует в шею. И я отчетливо вижу, как на мгновение замирает мама. Как привычным жестом откидывает голову на плечо отцу. Столько лет женаты, а все не нацелуются...