Вор глянул на карту. Нужно хорошенько рассмотреть все, если придется покинуть судно без нее. Он бывал и в худших ситуациях, причем большее количество раз, чем мог сосчитать. И сейчас вспомнил о скрытом под рубашкой ноже. Проще и быстрее всего выхватить нож и метнуть в горло ублюдка. Но внутренний голос напомнил, что правосудие должно вершиться в должном порядке.

– Повернись, – приказал капитан. – Медленно.

– Зачем? – спросил он, пытаясь выиграть драгоценное время.

– Хочу видеть лицо человека, который намерен украсть мои секреты.

Он стал поворачиваться. Медленно. Так медленно и спокойно, что мог поклясться, что слышал, как капля пота сорвалась со лба и плюхнулась на пол. Наконец, он встал лицом к лицу с капитаном.

– Etres-vous Renard Noir[2]? – спросил капитан.

– Pourquoi veux tu savoir[3]?

Лицо капитана было хорошо освещено луной. Он прищурился.

– А, идеальный французский? Почему мне так сложно поверить в это, видя перед собой явного англичанина?

– Явного?

– Кому еще нужна эта карта?

Его так и подмывало удушить ублюдка. Пусть он не сможет убить негодяя, но по крайней мере, ранит!

Он сунул руку за спину, схватил нож и метнул в капитана. Нож попал в руку, державшую пистолет. Капитан взвыл. Оружие выстрелило. Дым и едкий смрад заполнили каюту. Вор сорвал карту с четвертой булавки и метнулся к двери.

Но на палубе над капитанской каютой раздался топот множества ног. Вор вынудил себя выжидать в кромешной тьме под палубой, под самым трапом, пока первая группа матросов сбегала по ступенькам в каюту. Он расправил карту и сложил ее в небольшой квадрат.

– Он сбежал, идиоты! Найдите его, прежде чем он успеет прыгнуть за борт! – заорал капитан по-французски.

Матросы послушно рассыпались по палубам. Капитан выбежал из каюты, зажимая рану на руке. Кровь сочилась между пальцами, алые капли падали на ночную сорочку. Он взобрался наверх и побежал по палубе.

Вор, выскочив из темноты, ринулся в пустую каюту и подлетел к окну. Прочитал короткую молитву, прося Бога помочь протиснуться в узкую щель. Взобрался на окно и вылез наружу. Сорвал черную треуголку, прижал карту к макушке и снова натянул шляпу поглубже.

Справа, в двух футах от окна, свисала веревка. Благодарение господу за малые милости! Он рванулся вбок и схватил веревку. Бесшумно спустился по ней, упираясь ногами в борт, и оказался в воде. Осторожно повернул голову и подмигнул грудастой француженке на носу судна, под капитанской каютой. Отпустил веревку и поплыл к берегу, как макрель, удирающая от акулы, стараясь не вдыхать вонь грязной воды. Он рассчитывал на ночной мрак и мутную воду Темзы, которые не дадут его обнаружить.

Пока он быстро увеличивал расстояние между французским кораблем и берегом, в ночи раздавались крики французов. Он осмелился оглянуться еще раз. Похоже, на судне зажгли все фонари, и матросы сновали по палубе как потревоженные муравьи.

Он подплыл к самому темному месту на дальнем конце пристани, подальше от французского корабля и, опираясь на руки, выбрался на скрипучий причал.

Измученный, он лег на спину и, тяжело дыша, уставился в черное как смоль небо. Одной рукой он придерживал треуголку. Его губы растягивала широкая улыбка.

Он сделал это! Сбежал с французского судна и унес карту с намеченным маршрутом побега Наполеона с острова Святой Елены. Недаром его прозвали Черным Лисом.

Кейд Кавендиш украдкой глянул на заголовок статьи в «Таймс», лежавшей на углу стола рядом с ним. Его брат-близнец Рейф развалился напротив вышеуказанного стола в «Брукс», знаменитом клубе для джентльменов на Сент-Джеймс-сквер. Кейду страшно хотелось смять газетный лист в кулаке. Он перевел взгляд на Рейфа. Неужели заметил?