Руки Руэри наконец-то выпустили её лицо. Зашарили по плечам, стягивая вниз плотную ткань.

Отступник хотел видеть её. Чувствовать её всю.

Ощущать шелковистую кожу под своими пальцами. Оставлять на ней следы.

«Нет…», – тут же обожгло сознание, когда он представил обнажённые белые плечи Айрен, испорченные, исцарапанные его ногтями, покрытые синяками от грубых прикосновений.

И в то же мгновение стыд охватил его целиком с головы до ног. Напряжённая плоть взорвалась болезненным наслаждением, выплёскивая в раскрытый рот горячее семя.

Айрен от неожиданности не сразу поняла, что произошло, а когда поняла – руки Руэри уже снова удерживали её лицо.

– Глотай, – приказал он. – Глотай всё.

Айрен растерянно моргнула в знак согласия и выполнила приказ.

Ещё какое-то время Руэри её не отпускал. Сидел в той же позе, так что тело сестры помещалось между его расставленных ног, и прижимал щекой к своему животу.

Лицо Айрен пылало. Сознание туманилось, а внизу живота пульсировало позорное желание.

Плоть Руэри не была отвратительной, какой могла бы быть любая другая плоть. Это был Руэри и что бы ни произошло, Айрен не могла представить, чтобы в сердце появилось отвращение к нему.

Но она ненавидела и презирала себя – за слабость, за беспомощность, за то, что опустилась так низко.

Рука Руэри неторопливо путешествовала по её волосам, перебирая длинные пряди. Но Айрен не чувствовала этого. Она ничего не видела и не слышала от шума крови, стучащей в висках.

– Я никогда… не хотела тебе зла… – выдохнула Айрен. Но голос сел, Руэри не услышал бы её – даже если бы захотел.

Мысли о том, как он прикасается к обнажённому телу Айрен, не оставляли Руэри ни ночью ни днём. Развратная и неправильная картина – алые и блестящие губы сестры на его плоти – зудела в мозгу. Блестящие от его соков. Распухшие от его тела.

Так не могло быть. Но так было.

Сам Руэри чувствовал себя так, словно расколол на части священный сосуд. Но он ненавидел храмы пяти кланов, и ему нравилось глядеть на осколки их святынь.

Он хотел больше. Хотел ещё. Представлял, как заставляет Айрен снимать одежду один предмет за другим. И смотрит на неё, обнажённую целиком. Гладит её. Целует любимые места.

Дверь камеры громыхнула у Руэри за спиной.

Айрен вздрогнула, вскинулась и попыталась выпрямить спину.

Связанные руки мешали ей двигаться, и на мгновение в сердце отступника всколыхнулся страх. Сколько уже они связаны? Отдавал ли он приказ массировать их?

– Перевернись на живот.

– Руэри… – Айрен похолодела. – Ты не в своём уме…

– Я отдал приказ. Мне позвать охрану, чтобы тебе помогли?

– Брат, не надо!

Стиснув зубы и не слушая вялых протестов пленницы, Алый король приблизился к ней вплотную, взял за плечи и рывком перевернул на живот. Голова Айрен уткнулась в перину – самую лучшую из тех, что нашлась в тюрьме.

Она дёрнулась, пытаясь вывернуться из рук брата, но никакое мастерство не смогло бы сейчас ей помочь.

Руэри провёл ладонью по её спине, в надежде успокоить хоть чуть-чуть, но ответом ему стала новая волна сопротивления.

Наконец, Руэри удалось одной рукой прижать плечи сестры к постели. Другой он взял её запястья и принялся ощупывать, пытаясь понять, пульсирует ли в его пальцах кровь.

Руки Айрен были холодными, но пальцы слегка подрагивали, отвечая на прикосновения.

Поняв, что происходит, Айрен затихла. От накатившего облегчения сердце забилось ещё сильней.

– Руэри, пожалуйста, развяжи…

– Нет.

Руэри бывал упрям как гранит, и Айрен это знала. Но её положение было таково, что не оставалось ничего иного, кроме как умолять. Ни бороться, ни бежать со связанными руками она не могла.