Выхожу на крыльцо и полной грудью вдыхаю ночной свежий воздух. Днём было заметно теплее, чем сейчас. Запахиваю воротник пальто, закрывая горло, и достаю телефон.

«Всё. Вышла». – Отправляю сообщение и кучу смайликов подруге.

Убираю смартфон в карман и поднимаюсь по ступенькам. Стоит мне только подняться из подвала, как мы с девчонками называем свой цокольный этаж, как я замечаю мужскую фигуру, стоящую неподалёку. Увидев меня, мужчина направляется явно в мою сторону. Неприятно ёжусь, сжимаю крепче лямку сумки, закинутой на плечо, и прибавляю шаг. Район здесь тихий, и никаких проблем у меня никогда не было. Но почему-то сейчас я чувствую себя неспокойно. Как назло на улице ни души, и я отчётливо слышу звук приближающихся шагов.

– Дана, постой. – Шаровой молнией прилетает мне в спину голосом Славика.

Ощущаю во рту противный горький вкус, но ни на секунду не сбавляю шаг. Успеваю сделать несколько спасительных шагов, но Аличев всё равно меня догоняет.

– Дана, да подожди ты! – Хватает меня за руку, дёргая на себя.

– Пусти! И не смей ко мне прикасаться. – Шиплю на него, пытаясь вырвать руку. Меня передёргивает от одного его прикосновения, словно я вляпалась во что-то мерзкое и противное.

За всё время, что мы женаты, Славик ни разу не то что не приходил ко мне, он даже не знал, где я работаю. Его совершенно не интересовало, как, где и чем я занимаюсь. По началу я ещё пыталась что-то рассказывать, делиться своими успехами, но он прямо заявил, что ему это не нужно, у него хватает своих проблем, и я перестала.

И вдруг такая неожиданность – сам появился. Интересно, зачем?

«Ваш супруг очень удобно устроился». –Вспоминаю слова Иконниковой.

Теперь я и сама вижу, что очень удобно. Я целыми днями пропадала в своём маникюрном кабинете, а он жил сам по себе.

– Подожди. Нам надо поговорить.

– Поговорим в суде. – Хочу уйти, но Аличев не пускает.

– Дана. – Славик сбавляет тон. – Может, хватит уже?

– Хватит будет тогда, когда я получу свидетельство о разводе.

– Ты можешь меня выслушать?

– Всё, что было нужно, я от тебя уже услышала. А теперь пусти. – Дёргаю руку и даже через рукав пальто чувствую боль – так сильно он сжимает мне локоть.

– Да подожди ты! Какого чёрта ты творишь?

– Я творю?! По-твоему, это я творю?!

– Дана, послушай. – Перебивает меня. – Ты просила, чтобы я забрал вещи. Я забрал. Я думал, ты успокоишься…

– Я спокойна. – Это на самом деле так. Во мне словно что-то перегорело, и в настоящий момент Славик не вызывает во мне никаких чувств, кроме раздражения. – А теперь уйди с дороги. Мне нужно домой.

– Домой? Дома ты ни разу не была! И где, хотел бы я спросить, теперь твой дом?

– А вот это тебя уже никак не касается.

– Касается. Мы женаты.

– Досадное недоразумение, которое уже могло быть исправлено, но ты сам задерживаешь процесс.

– Да как ты не понимаешь, я не хочу разводиться!

– Это твои проблемы.

– Дана, мы столько лет жили вместе. Хотели родить ребёнка…

Вот тут меня всё-таки накрывает.

– Замолчи. – Произношу с такой ненавистью, на которую только способна. – И не смей произносить этого вслух.

Только моя угроза никак на него не действует, и он продолжает с каким-то садистским наслаждением давить на больное. Словно поворачивает в сердце ржавый нож, который сам же туда и воткнул.

– Дана, я понимаю, что тебе пришлось пережить. – Как ни в чём не бывало заливает сироп мне в уши.

Ложь. Сплошная ложь! Только я уже не та наивная девятнадцатилетняя дурочка, которая снова поверит в сладкие речи.

– Ни черта ты не понимаешь.

От одной мысли, что когда я родила мёртвого ребёнка, он развлекался с Алёной, к горлу подкатывает тошнота. Меня воротит от одного присутствия того, кого я десять лет считала своим мужем.