Соколовский тяжело вздохнул, притянул к себе жену, крепко поцеловал:
– Я до трех, потом приеду! – пообещал он ей и вышел.
Если бы он задержался еще хоть на минутку, то увидел бы, что Ильинична, тяжело опираясь на свою клюку, с чистой совестью прошкандыбала мимо.
Марийка проводила взглядом машину мужа, старуху, напряженно подождала еще пару минут, облегченно выдохнула, собралась уже пойти в спальню, прилечь хоть на полчаса, но тут кто-то очень несмело постучал в кухонное окно.
Мария замерла, закрыла глаза, прошептала одними губами что-то не совсем цензурное, но развернулась и распахнула входную дверь.
– Заходи! – кивнула она трусливо озирающейся фигуре. – Я знала, что ты придешь.
Глава 2
– Ты понимаешь, уже ни на кого другого и надежды нет!
Умудрилась вскрикнуть шёпотом худощавая светловолосая женщина, которая выглядела настолько уставшей, что ей можно было дать как двадцать, так и шестьдесят…
– Никто не верит! – беззвучно всхлипнула она.
Опыт не пропьёшь! Когда у тебя четверо детей, учишься и орать шёпотом, и плакать так, чтобы никто не видел и не слышал.
– А сама-то ты веришь? – очень серьёзно спросила соседку Марийка.
Она стояла у окна, перекатываясь с пятки на носок. На руках уже другой малыш. Не тот, что был, когда Никитич уходил.
Ещё один сверточек-карапузик лежал в вибрирующем гамачке, довольно раскинув ножки, а третий был на руках у Анны, или у Аньки-кошатницы, как звали её в деревне.
Смышлёная, красивая, когда выспится, весёлая и жизнерадостная девчонка двадцати восьми лет сейчас сидела с опухшими от слёз глазами и пыталась найти хоть какую-то поддержку.
В деревне Анну, не сказать чтобы осуждали, но… Как-то очень быстро нашли альтернативную, совершенно, с её точки зрения, неверную версию произошедшего и… Успокоились.
Ну как успокоились: кто посмеивался, кто горько вздыхал у неё за спиной.
Всё дело было в том, что у Аньки пропал муж, Кирилл
Да не просто пропал – уехал на заработки и не вернулся. Уже на неделю задерживался, по Анькиным словам…
Кажется, все родственники уже должны были бы стоять на ушах, а полиция с собаками – прочёсывать леса, но…
Даже та самая полиция заявление никак не принимала.
– Сколько детей? Четверо? – округлял глаза молодой парень в дежурке. – Да подождите ещё денёк! Объявится! – нахально ухмыляясь, советовал ей лейтенантик. – А вы у друзей искали? – вскидывал он брови, потом понижал тон до заговорщического. – А у подруг?
Анька только рыдала и бежала назад домой к своим детям.
Оно, конечно, надо было бы добиться. Может, даже жалобу в прокуратуру накатать. Но…
У Аньки дома было четверо детей! Младшим – семь, а старшему – девять… И заниматься заявлениями ей было попросту некогда!
Вот такая вот беда. Или радость. Как посмотреть.
Первого да второго хотели они с Кирюшкой очень. Специально родили погодочек: сыночек, а следом доченька… Тут-то они и хотели остановиться, вот только… Замученная двумя младенцами Анька попросту не заметила третьей беременности! А наступила она почти сразу после второй. Да ещё и двуплодная.
Когда у неё как-то странно живот забурлил, пошла к терапевту. Дескать, съела что-то не то. Тот посмотрел на неё, как на полоумную, и отправил на учёт становиться. Мальчишкам в её пузике было уже по пять с лишним месяцев.
Вот так и стали Кошкины дети поводом и для гордости, и для насмешек у всей деревни. Только ленивый не чесал свой язык о том, что Анька, как кошка, рОдит, да муж у неё – что кот драный…
Кириллу, хотя на самом деле, конечно, Кирюше, действительно было несладко. Очень добрый, очень домашний и очень ласковый от природы парень, казалось, разрывался между необходимостью растить сыновей и обязанностью зарабатывать деньги. Где в деревне особо устроишься? На этой ферме нанялся, тут подрядился, а всё равно – вечное безденежье. Он пытался это исправить, да не мог…