Подруга, завидев его, пытается сохранить спокойствие, но в итоге все равно ускоряет шаг и на скорости влетает в его распростертые объятия.

– Ты чего тут забыл? – спрашивает Лу и пылко целует его в щеку.

Флориан протягивает мне руку, и я быстро ее пожимаю.

– Решил развеяться, а то у меня начал формироваться рвотный рефлекс на новую книгу, – писатель вроде как шутит, но лицо его при этом остается серьезным и даже встревоженным. – Может, сходим куда-нибудь перекусить?

Лу сразу же переводит взгляд на меня.

– Ник, ты идешь с нами, – безапелляционно заявляет она.

– А вот и не иду, – я качаю головой, – у меня сегодня встреча с псих… со специалистом.

– Ах да, точно, это уже сегодня. Совсем забыла, прости.

– Перестань извиняться. Ладно, хорошей вам прогулки, – я уже двигаюсь вперед к остановке, как вдруг Лу придерживает меня за рукав куртки.

– Будь честен, – по-настоящему просит она.

– Ага, – я неуверенно киваю, – ну, пока.

Быть честным с незнакомым человеком. Да, именно этого мне сейчас и не хватало. От абсурдности собственной жизни хочется смеяться, но даже на это у меня не находится сил.

Ходили слухи, что у Ника случился далеко не обычный нервный срыв. Некоторые уверенно заявляли, что тот пытался покончить с собой. Все то время, что он отсутствовал на занятиях, ребята из института строили догадки, как именно Ник хотел уйти из жизни. А я все сидела и не могла понять, почему подобная тема нас не пугает, почему мы обсуждаем ее с такой легкостью, как какую-то выдуманную байку или чью-то несмешную шутку?

Из-за всех этих разговоров я полезла в гугл и нашла статистику с жуткими цифрами. Около миллиона человек каждый год. И Ник мог стать одним из них. Тогда я задумалась, а так ли важна эта самая жизнь, раз люди с такой легкостью с ней расстаются? Важно ли мое собственное существование, кому оно вообще нужно? Моим родителям? Моему брату? Моим одногруппникам? Мне? Вряд ли.

Смотря на Ника, я пытаюсь докопаться до истины. Почему это случилось именно с ним? А не… например, со мной? Чем ему, популярному ютуберу, живется хуже, чем остальным? Неужели и в его жизни есть нечто настолько плохое, что лишает его желания просыпаться по утрам?

После занятий приходится не просто уходить, а спешно бежать, потому что Ник однозначно засек мою непрерывную слежку и в ответ организовал свою собственную. По-детски, наверное, вот так переглядываться. Но я никогда не осмелюсь задать ему все эти терзающие мой разум вопросы. Выходит, что и говорить нам с ним не о чем.

Официально после занятий я направляюсь на курсы визажистов, которые с удовольствием оплачивают мои родители. На деле же, я заезжаю в первый попавшийся двор и сижу два часа в машине, слушая музыку и смотря перед собой.

Так продолжается уже три с половиной месяца. Сначала это представлялось временной мерой, пока я не наберусь храбрости рассказать обо всем маме. Она считала, что мне не хватает ни знаний, ни практики, но когда я пришла на пробное занятие и показала преподавателям свои умения, они лишь пожали плечами. Им оказалось нечему меня учить. «Ты – готовый визажист» – сказали они мне на прощание.

Как только я собралась заикнуться об этом перед мамой, то осознала, что заранее знаю ее ответ. Она посчитает преподавателей недостаточно профессиональными, раз им нечего мне предложить. Я не хотела начинать поиски новых курсов, и поэтому решила промолчать. Только так меня могли оставить в покое.

Забываться, на удивление, легко. Сознание словно отключается, погружаясь в некий транс, где ничего не существует и не способно меня потревожить. Гораздо тяжелее продолжать изо дня в день просыпаться в нашем доме и ждать, когда очередная истонченная до предела нить оборвется.