– Подождите, – еле слышно попросила она следователя.
Тот ослабил свой натиск и выжидательно уставился на нее. Дальнейшие ее действия были продиктованы скорее инстинктом, а не разумом. Алевтина подлетела к мужу. Дернула его за подбородок кверху, так что рана на шее опять начала кровоточить. И наотмашь ударила по лицу. Ударила дважды. Хлестко, злобно, вложив в этот жест всю горечь, все презрение, которые буквально разрывали ее на части.
– Аля. – Денис даже не пытался увернуться от ее пощечин. Он лишь смотрел на нее взглядом брошенного на произвол судьбы щенка и повторял: – Прости меня, Аля...
Остальное ей помнилось смутно. Ее вывели из спальни. Тут же появился неизвестно где пропадавший до сего времени Иван. Ей наперебой стали совать бокалы кто с водой, кто с минералкой. Один умник, правда, исхитрился сунуть ей рюмку водки, которую она категорически отвергла. И разговоры... Непрекращающийся рой голосов, пытающихся что-то доказать ей, в чем-то разуверить, как-то успокоить. Все это слилось в монотонный, трудно различимый гул, которому ей не терпелось положить конец.
– Я ничего больше не хочу! Ни-че-го! – удалось ей вставить во время внезапно возникшей паузы.
Это были последние ее слова. Она встала, вышла из гостиницы, села за руль и поехала домой.
Дениса она больше до суда не видела. От всех встреч, на которых он настаивал, Аля отказывалась. Иван Алексеевич землю рыл, чтобы облегчить участь своего молодого партнера. Кое-что ему, правда, удалось: и срок дали неимоверно малый, учитывая обстоятельства этого жуткого убийства, и исправительное учреждение было предоставлено исключительно по выбору.
– Там у меня начальником кореш мой давний, – радовался непонятно чему Иван, потирая руки. – Так что Дениска наш будет там как у Христа за пазухой...
Денис, видимо, неплохо там обосновался, раз позволял себе еженедельные звонки. Да и по энтузиазму в его голосе о переживаниях судить было трудно.
Но все это проносилось как бы мимо нее, совершенно ее не затрагивая. Да, она разговаривала с ним по телефону. Да, как всякая порядочная супруга, отсылала ежемесячно положенные посылки, но переломить себя, взять и поехать к нему сейчас Алевтина не могла. И хотя с момента заключения под стражу Дениса прошел почти год, боль от потери не становилась менее острой...
Глава 3
Алевтине снился удивительный сон. Скорее и не сон – это было что-то среднее между полузабытьем и явью. Она видела себя совершенно обнаженной, лежащей поверх одеяла. Одна рука безвольно свешивается с кровати, а другая судорожно сжимает угол подушки. Свет уличного фонаря, единственного уцелевшего на этой улице, беспрепятственно проникает в комнату, делая тускло освещаемые им предметы неестественно громоздкими. Ночная тишина нарушается лишь тиканьем будильника в ее изголовье, тихий обыденный звук которого вдруг начинает сбиваться с положенного ритма, обрастая непонятным металлическим скрежетанием. «Видимо, это звук поворачиваемого в замке ключа», – облегченно вздыхает она, поняв наконец природу невнятного скрежета.
«Кто-то пришел», – рождается в голове мысль, которая совершенно не будит любопытства.
Пришелец между тем неслышно входит в комнату и замирает подле ее кровати.
– Ты красивая... – говорит он, не разжимая губ.
– Зачем ты здесь? – задает она вопрос, не испытывая при этом стыдливости и не делая попытки прикрыть наготу.
Мужчина, теперь она точно видела, что это высокий красивый мужчина, склоняется почти к самому ее лицу и тихим шепотом выдыхает:
– Я вернулся...
Алевтина приподнимается на локте, пытаясь понять – зачем он здесь. Но тело ее вдруг делается безвольным, движения вялыми. Единственное, что ей удается сделать, – это заглянуть в его глаза. Увиденное мгновенно шибает адреналином в кровь и заставляет замереть от ужаса – там пусто. Нет, нет, не выражение глаз было отсутствующим, а отсутствовали сами глаза. На нее смотрели пустые глазницы жутко скалящегося человеческого лица, узнать которое, казалось, просто невозможно. Но невзирая на гримасу, она его узнала и почти тут же проснулась с диким воплем.