– Что? – не сразу понял он.
– Сначала это... – Она долго искала подходящее слово, но, так и не найдя, выпалила: – Происшествие с Денисом. Потом разного рода неприятности на фирме. Эти звонки... А теперь еще и визит вежливости. У меня такое чувство...
– Что кто-то специально все это затеял? – подхватил Иван, недобро ухмыльнувшись. – Тогда кто? Конкуренты только-только фундамент заложили, им еще раскручиваться года два, прежде чем они решатся на подобные забавы. Маньяку такое не под силу – слишком крупномасштабная операция. Не-ет, девочка моя, это все на современном сленге называется непруха...
– А может, Сенька? А что? – Увидев его поползшие вверх брови, она продолжила: – Не зря говорят: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
– Ты хочешь сказать – месть за погибшего дружка? А зачем ему это? Я его простил. К тому же дружка его убила его же баба, а не мы.
– Ага! А бабок он каких по нашей вине лишился! И целлофаном меня обматывал, когда эта покойная гадина меня пристрелить хотела. Спокойно так, знаешь, меланхолично. Словно не к смерти человека готовил, а к обряду миропомазания. Мне кажется, что ему все равно: курице голову оторвать или человеку. И дерзит, поганец!
– Ну... Не знаю, что и сказать. – Ивана, кажется, все-таки заинтересовали ее слова. – На всякий случай присмотреть надо за парнем. Может, он нам и даст ключик к разгадке. А то что-то и вправду слишком много неприятностей. И слышишь, Аля... Ты бы прощупала этих конкурентов. Осторожно так, ненавязчиво. Ну не мне тебя учить. И главное – осторожность! Береги себя, девочка моя.
Алевтина наклонилась и чмокнула пахнущую стерильной чистотой больницы щеку Ивана. Ее удивило, что за все время ее визита он ни разу не спросил о Лидии. Удивило и обрадовало одновременно, потому как врать ему она не могла, а сказать правду было и того хуже. И поэтому, когда, попридержав ее за руку, он пытливо уставился ей в глаза и со свойственными ему прежде жесткостью и силой спросил:
– Ну что глаза прячешь? Чую, сучка моя с катушек все-таки съехала?
Она не смогла ничего более придумать, как, обреченно качнув головой, выдохнуть:
– Да...
Глава 8
На удивление ласковое майское солнце вселяло в душу умиротворение и заставляло верить, что все плохое в жизни – это не что иное, как пыль под ногами, которую Сенька небрежно вздымал кроссовками, пересекая грунтовую дорогу. Мысли лениво перекатывались, не желая ворошить дурное и упорно продвигаясь в направлении будущего.
А оно ему виделось радужным. Верка родит сына. Пусть даже и дочь, все равно, лишь бы все обошлось нормально. Крыша над головой есть. Огород прокормит, если что...
При воспоминании про «если что» состояние безмятежной эйфории пошло на убыль. И надо бы не думать об этом, да как можно? Алька зубами скрипит. Верка опять же искоса посматривает. Бросить, что ли, все к чертовой матери? Взять вот так запросто и бросить! А что?! Чем не выход из создавшегося положения? Плевать ему на их проблемы. Подумаешь, фирма терпит убытки!
Сенька фыркнул и качнул кудлатой головой. Она, эта их фирма, и раньше убытки терпела. Обворовывали друг друга кто только мог, не говоря о подпольном производстве наркоты, которое его покойный дружок развернул на широкую ногу. И ведь ничего, выкрутились. Так что же ему-то голову забивать? Надо просто гордо повернуться и уйти, пока дело не зашло еще дальше...
От перспективы такого легкого избавления от проблем, черной тучей нависших над его бедной головой, Сенька вновь заметно повеселел. Он вышел к остановке и, дождавшись нужного ему номера автобуса, прыгнул на подножку. Решение посидеть в любимом баре пришло как-то само собой. Последнее время ему сильно не хватало чисто мужского общения, а там он надеялся встретить кого-нибудь из старых приятелей и за кружечкой-другой пивка предаться беспредметному разговору.