В Италии эта часть осознающих ответственность людей была не так радикально настроена, как в Германии. Фашизм стал паразитировать на монархии и использовать тех самых граждан, которые были готовы служить государству в силу своей веры во власть и незыблемость монархии. Такие люди встречались в основном в министерствах, среди дипломатов и офицерского корпуса. Сторонниками режима оказались не только роялисты, но и либералы всех мастей, клерикалы и граждане, не примыкавшие ни к каким партиям. Фашизм был более направлен против своего главного врага – социализма, нежели против простых людей. И он тем паче нуждался в поддержке масс, поскольку не мог полностью положиться на образованную элиту.

Параллельно с классической бюрократией государственных чиновников существовала и фашистская партийная бюрократия, на которую возлагались также административные задачи, не связанные с партийным аппаратом. Но ее деятельность касалась в основном проведения митингов, идейного руководства в международных отношениях и поддержания порядка. Ее влияние на политику, управление и дипломатию было меньше, чем в Германии, поскольку все еще в силе оставалась классическая бюрократия. Эту партийную бюрократию признавали, но презирали.

Фашизм в Италии уже подавал признаки истощения, но не потому, что потерпел крах, а скорее потому, что подтвердилось правило: в отсутствие борьбы политическая жизнь угасает. Единственными стимулами служили закулисные перепалки и зарубежные факторы влияния. В моральном плане фашизм не был там настолько грязным, как нацистский режим в Германии. Там не было своего 30 июня 1934 года. Убийства депутата-социалиста Маттеотти хватило, чтобы спровоцировать серьезный кризис. Следовательно, оппозиция в Италии не оказалась усмиренной до такой же степени, как в Германии.

Итальянцы, которые не были напрямую вовлечены в партийную деятельность, просто обеспечивали режиму формальную поддержку, но неохотно тратили на это дело свое свободное время. Раз в год они маршировали в черных рубашках, украшенных фашистскими нашивками. Ни партия, ни беспартийные не имели ничего против такого эпизодического участия. Считалось, что членство в партии может способствовать карьере. В принадлежности к ней не было ничего предосудительного, тогда как в Германии высшие слои общества быстро осознали преступность Гитлера.

Латеранские соглашения[10] более или менее узаконили фашизм для среднего итальянского гражданина. Многих итальянцев беспокоил раскол между Святым престолом и королевским домом, проявившийся по всей стране начиная с 1870 года. Массы людей были в равной степени преданы и королю, и католической церкви. Лишь тот, кто связан с низшими слоями и имеет с ними общий язык, может оценить влияние на них католической церкви влияние, черпающее силу из самой структуры итальянской семьи, которую можно определить как полуматриархат. Для итальянцев мать гораздо более значимый член семьи, чем для жителей северных стран, возможно, потому, что она остается в стороне от политической жизни. Именно она определяет судьбу своих детей, держит их под своим влиянием, правит невестками и тверда в своей вере.

Большинство мужчин, с другой стороны, заражены антиклерикализмом, что можно объяснить их стремлением к независимости, инстинктивным либерализмом и гарибальдийскими убеждениями. Молодежный национализм 1870 года в Италии содержал также и антирелигиозный элемент – комплекс, который более четко проявился в Германии в виде призыва к «разрыву с Римом». Уничтожив этот комплекс, фашизм приобрел значительную плавучесть, и это отличало его от национал-социализма.