Деметрий не понимал, что случилось, как и не мог дать никакого разумного объяснения своим действиям и тому, что увидел. Впрочем, ему было сейчас не до этого.

Его тело словно объяло потоком беспощадного пламени.

Как-то ему случилось обжечь пальцы огнем свечи, но тогда он сразу отдернул руку. Кожа покраснела и болела долго, невзирая на то, что заботливая тетка смазывала ему ожог гусиным жиром три раза в день. Теперь же, в жизни не терпевший подобной боли, он был потрясен ею, как и новыми ощущениями, что родились в нем.

Он хотел броситься к Софии, но в его тело словно вонзилась разом сотня ножей, и, захрипев, он ничком рухнул в траву, хватая воздух ртом. Лишь чуть погодя, сквозь траву, он увидел отца, услышал его голос, полный тревоги, и понял, что тот ищет дочь.

Слишком потрясенный случившимся, он едва нашел в себе силы, чтобы добраться к теткиному дому. Но самое главное было то, что София была жива.

Первыми его мыслями, когда он очнулся в уютной постели, были мысли о сестре. Деметрий попытался почувствовать, что сейчас происходит с Софией, но оказалось, что он не может этого сделать. Он слишком ослаб и лишь по разговорам вокруг ему стало ясно, что девочка простудилась и теперь выздоравливает.

Большего ему и желать не хотелось. Нужно было набираться сил, чтобы снова можно было покидать дом. И вскоре ему довелось разузнать еще кое-что.

У тетки состоялся званый вечер с праздничным ужином. Понятное дело, гости за столом вовсю сплетничали. Деметрий сидел в уголочке, неторопливо поглощая свой кусочек пирога, и слушал.

Оказывается, в прошлое воскресенье смотритель маяка пожертвовал крупную денежную сумму церкви и поклялся ничего крепче кофе не пить, призывая в свидетели Бога и людей.

– Вот уж, правда, чудо свершилось, – сказала одна кумушка другой. – Всем же известно, что Петер без бутылки рома день не начинает. Поглядим.

– Не выдержит, – подхватила другая. – Уверяю вас, еще увидим его навеселе. Муж говорит, как бы и вовсе маяк не спалил, пьяница.

– Тсс, тише, – прервала ее первая женщина. – Все-таки он приходится родным братом нашей дорогой Агате.

– Вот уж, воистину, родственников не выбирают. А как вам история с бедняжкой Деметрием? Отослать мальчика прочь, как собачонку, и жить себе дальше.

– Верно, верно, – закивала ее собеседница. – Зато он души не чает в дочке. Для нее он хороший отец, что и говорить.

У Деметрия, тем временем, не дрогнул ни один мускул. Ему было все равно, что отец забыл о его существовании. Он ждал хоть каких-нибудь новостей о сестре, но, к своему разочарованию, о ней он больше не услышал ни слова. Все, о чем говорилось, он и так знал. Ни единого намека на загадочное происшествие.

Зато о нем самом тетка постоянно заводила разговор, а кумушки ей поддакивали, радуясь его аппетиту и здоровому цвету лица. О себе ему было слушать совсем не интересно.

Попросив разрешения пойти в свою комнату, он вежливо со всеми попрощался и отправился наверх. Только перед тем, как закрыть дверь, он попросил служанку не заходить к нему и не мешать, так как он очень утомился.

Деметрий, дождавшись, когда за дверью стихнут шаги, решительно переоделся, свернул подушку и одеяло на кровати таким образом, чтобы издалека этот сверток можно было бы принять за спящего человека. Затем он открыл окно, перебрался по карнизу и ловко спустился в сад под ярко освещенными окнами, откуда доносились громкий смех и звуки фортепиано.

Довольно он ждал.

В доме смотрителя маяка было, напротив, очень тихо. Петер сидел в гостиной, пыхтя трубкой. Его жена, как обычно, расположилась в кресле-качалке у окна с вязанием, а Клара убирала посуду со стола.