Но тут Энди вытащил из-под куртки короткий кинжал. Это было мерзкое оружие, чуждое подлинному духу футбола, адепты которого, в общем, снисходительно относились к предметам, которые оставляли синяки и шрамы, резали, дробили, а в самом худшем случае – накал страстей и все такое – оставляли противника без глаза[9]. Но Энди славился полным отсутствием тормозов. И если заводился один такой, появлялись и другие. В результате все парни, которые в противном случае пришли бы на матч с кастетом для храбрости, теперь ощутимо позвякивали на ходу, а упав, не могли встать без посторонней помощи.

И вот уже кто-то потянулся к оружию.

– Так, ну-ка успокоились, – предупредил Трев, отступая на шаг и примирительно размахивая пустыми руками. – Это людная улица, усекли? Если сэмы вас застукают, то будут лупить большими дубинками, пока, типа, кишки горлом не полезут, а почему? Потому что вы у них, типа, не в любимчиках ходите. Вы им задаете работенку и мешаете жрать пончики.

Он отступил еще немного.

– А потом за то, что вы своими башками попортили им дубинки, копы закатают вас в Танти, и будет вам приятная ночка в Цистерне. Че, уже бывали там? Так клево, что хочется вернуться?

Трев с удовольствием отметил выражение испуга на всех лицах, кроме Натта, который понятия не имел, что такое ночь в Цистерне, и Энди, который в Танти чувствовал себя как дома. Но даже Энди не рискнул бы выступать против сэмов. Убей хотя бы одного копа – и Витинари даст тебе шанс проверить, умеешь ли ты ходить по воздуху.

Они слегка выдохнули, но не спешили расслабляться. Когда обстоятельства поджимают, как чересчур тесные кальсоны, достаточно одного идиота…

Причем иногда его роль может сыграть кто-нибудь очень умный. Натт повернулся к младшему О’Столлопу, по имени Элджернон, и добродушно сказал:

– Знаете, сэр, эта ситуация очень похожа на ту, что описал доктор Фонмаусбергер в своей книге, посвященной экспериментам над крысами.

В течение нескольких секунд Элджернон, можно так выразиться, думал. А потом изо всех сил врезал Натту дубинкой. Сил у Элджернона хватало.

Трев успел подхватить друга, прежде чем тот рухнул на булыжники. Удар пришелся прямо в грудь, ветхий свитер был разорван в клочья, и лохмотья быстро намокали кровью.

– Ты зачем его ударил, чертов кретин? – спросил Трев у Элджернона, который, даже по мнению братьев, был тупее кирпича. – Он тебя не трогал! Че это было ваще?

Он вскочил на ноги и, прежде чем Элджернон успел шевельнуться, сдернул с него рубашку и захлопотал над Наттом, пытаясь зажать рану. Через полминуты Трев швырнул окровавленную рубашку обратно.

– У него сердце не бьется, ты, придурок! Что он тебе сделал?

Даже Энди застыл. Никто и никогда еще не видел Трева – старого доброго Трева – в таком гневе. Даже «Долли» знали, что он неглуп. Трев умел лавировать. Иными словами, он был не из тех, кто сводит счеты с жизнью, бросаясь на компанию громил, которые и так уже приготовились к бою.

Злополучный Элджернон, которому ярость Трева буквально опалила брови, выговорил:

– Но, типа… он же «Колиглаз».

– А ты, блин, чертов кретин, вот ты кто! – заорал Трев.

Он уставил на остальных трясущийся палец.

– Кто вы такие? Кто? Никто! Вы мусор! Дерьмо!

Трев ткнул пальцем в Натта.

– А он знаете какой был? Он придумывал всякие штуки. Он много чего знал. И сегодня впервые в жизни пошел посмотреть игру! Он надел цвета, только чтобы не отсвечивать!

– Да не волнуйся ты, Трев, старик, – прошипел Энди, угрожающе поднимая кинжал. – Мы отомстим!

Но Трев набросился на него, как оса: