И она была права. Война – это, в первую очередь, боль и разрушение. И больше всего в таких случаях страдают простые люди.

— Народ – это твоя сила! – продолжала королева наставлять меня, пока я пытался совладать с своим гневом. — Ты парень молодой, и тебе ещё есть чему учиться. Помни, что именно крестьяне в первую очередь пополняют королевскую казну. И только потом – надменные и жадные лорды.

— Благодарю, моя королева, – склонился я перед ней, понимая, что судьба меня одарила не только возможностью иметь такого могущественного союзника, но и тем, что эта мудрая женщина посадила меня по левую руку и наставляла, помогая разобраться в себе и научиться принимать решения.

— Помни, Дерек, самое главное правило при принятии решения. В этот момент ты не должен быть зол, счастлив или влюблён. Холодный рассудок – и больше ничего. Иначе испытываемая эмоция может сыграть с тобой злую шутку.

Любовь. Вот это и есть самая настоящая злая шутка. Пока я принимал дорогого для меня гостя, с моей Луной что-то произошло.

Легкое покалывание, перешедшее в невыносимое жжение на запястье, подсказывало, что с Селеной что-то не так.

Встретив прибывшую пока инкогнито королеву Агнессу, я заселил ее в северное крыло, отведя ей заранее подготовленные ползамка. Оставив королеву со своей свитой располагаться и отдыхать, я быстро направился в покои Лу.

Запястье горело все сильнее, и мое беспокойство возрастало не меньше.

Есть вещи, которые просто невозможно игнорировать. Вот как её слегка приоткрытые, пурпурные и пухлые губы. Нежный румянец коснулся бархатных щёк, и захотелось не только вкусить сладость поцелуя, но повторить прошедшую ночь. Когда она страстно вбивалась пятками в мои ягодицы, словно подгоняя. И я набирал темп, возвышая нас до небес.

Каждый ее вздох, каждый стон был словно музыка для моих ушей. Все это время вдали от Селены я так сильно ее желал, что стал одержим ею одной. Ни одна куртизанка не смогла полностью удовлетворить меня, ибо мое удовлетворение заключалось в другом.

— Смотри, моя Лу, мне в глаза, ибо я подобного никогда не смогу испытать. Чтобы ты могла видеть, нужна эта проклятая повязка, – с этими словами я медленно двигался в ее лоне, словно испытывая нас обоих на прочность. Неспешно и очень томно, так что челюсти сводило от дикого экстаза.

— Почему же проклятая? Мне кажется, как раз-таки наоборот: ведь я тебя вижу и не приношу никакого вреда. Думаю, этого достаточно. Тем более, ты получил то, что хотел, – несмотря на то, что она получала не меньшее наслаждение, все же едва уловимая нотка обиды слышалась в волшебном голосе. И не было ничего хуже, чем улавливать грусть, которая ощущалась в этих словах.

— Знаешь, я словно качаюсь на волне, когда думаю о тебе, Селена. Когда касаюсь тебя… И фантазия переносит меня в то время, когда мы беззаботно плескались в водоеме. Вспыхивало огневое солнце, и ласточка кружила над нами. А мы уже не были детьми… Твоя рубашка стала мокрой, вырисовывая все прелести тела. То, чего не видела ты, но должен был видеть я.

Невесомый, слабый ветер дул сквозь листья, и тем временем цветок вот-вот собирался родиться и расцвести.

Мы находились вдвоём. Наблюдали за облаками, лёжа на коврике из клубники. Как ты это делала? Я не мог объяснить, насколько сильны мои чувства. Вел себя, как последний дикарь, если расстраивался. И выставлял себя дураком. Мне так нужно было, чтобы ты поговорила со мной, прижалась ко мне сильнее, или просто притворилась, что любишь! Потому что без тебя меня не существовало!