– Я недавно работал в Мэне. Театр стоял в таком густом лесу, что директором там был медведь.

Тишина. И почти ощутимые волны неприязни.

– Никто не предупредил меня, что здесь собрались одни глухонемые. Или это вечеринка на «Титанике»? Корабль тонет, а спасательных шлюпок нет.

Раздались шиканье, свист, и через две минуты после начала номера владелец клуба лихорадочно замахал музыкантам, которые громко заиграли, заглушив звук голоса Тоби. Он стоял как прикованный, с широкой улыбкой на лице, но слезы жгли веки.

Как хотел юноша закричать, выплеснуть на врагов гнев и разочарование!

Миссис Цински проснулась от воплей – громких, пронзительных, звучавших так зловеще в ночной тишине… Только вскочив с постели, она сообразила, что это плачет малышка, и поспешила в другую комнату, где была устроена детская. Жозефина, с посиневшим лицом, билась в судорогах.

В больнице врач-практикант ввел ребенку транквилизатор, и девочка мирно уснула. Доктор Уилсон, принимавший роды у миссис Цински, еще раз тщательно обследовал Жозефину, но никаких отклонений не нашел. И все же ему было не по себе. Доктор никак не мог забыть часы, висевшие на стене в родовспомогательной палате.

Варьете было любимым развлечением американцев с 1891 года до закрытия театра «Палас» в 1932 году. Все начинающие комики пробовали силы на этом поле битвы, где оттачивали свое остроумие на враждебно настроенной богатой публике. Однако те, кому удалось победить, завоевать расположение зрителей, получали в награду известность и славу.

Десятки самых знаменитых комиков прошли школу варьете. Но с упадком этого жанра пришлось искать другие способы заработка. Звездам было легче – их приглашали на радио, в концертные залы и лучшие ночные клубы страны, а начинающим актерам, таким как Тоби, приходилось нелегко. Они тоже выступали в ночных клубах, но совсем иного сорта.

Сеть подобных заведений была известна под названием «Туалет», и это слово было еще слишком мягким – грязные салуны, разбросанные по всей стране, где небритые пьяные посетители звенели кружками, громко рыгали, приставали к стриптизеркам и освистывали комиков просто так, для забавы.

Гримуборными служили грязные клетушки, провонявшие гнилыми объедками, спиртным, мочой, дешевыми духами, но над всем царил едкий запах страха – страха провала, липкого пота, выступающего в минуту поражения. Туалеты были в таком состоянии, что женщины предпочитали пользоваться раковинами. Гонорары тоже были различными – от совершенно несъедобных обедов до пяти – десяти, а иногда даже пятнадцати долларов за ночь в зависимости от приема зрителей.

Тоби Темпл прошел через все эти заведения, они стали его школой. Только названия городков отличались друг от друга, а клубы и салуны были совершенно одинаковы: такие же запахи, еда, музыка, та же ненависть зрителей. Если им не нравился артист, в него летели пивные бутылки, раздавались выкрики, топот, исполнителя прогоняли со сцены свистом.

Обучение давалось нелегко, а правила были безжалостными, но те, кто выжил, – закалились и возмужали. Тоби научился справляться с пьяными туристами и трезвыми гангстерами, никогда не путая одних с другими, опытным глазом выделять скандалиста и крикуна и успокаивать его, неожиданно попросив глотнуть пива из его кружки или салфетку, чтобы вытереть лоб.

Он работал в таких Богом забытых дырах, как Лейк-Кьямеша, Шаванга-Лодж, Эйвон и Уайлдвуд, не пропустил ни одного, самого жалкого мюзик-холла. И продолжал учиться.

Его собственный номер состоял из пародий на известных певцов и киноактеров – Гейбла, Богарта, Гранта и Кэгни, а также сценок и монологов, украденных у известных комиков, которые могли позволить себе нанять талантливых писателей. Все начинающие комики без зазрения совести использовали чужие скетчи и сценки, да еще имели наглость этим хвастаться, утверждая, что превосходят самих первоначальных исполнителей.