Я – майор полиции Серов Мирон Михайлович не могу справиться с собой рядом с девятнадцатилетней тщедушной малышкой. Ее синие глаза заглядывают мне прямиком в душу, и копаются в ней с особой циничностью и бесцеремонностью.

Дочь явно пошла в отца!

- Мама сказала, - шепчет Маша и я вижу, что она дрожит вся. То ли от страха, то ли от холода. Не поймешь. На всякий случай включаю печку. Не полезу же я обниматься к дочери босса, чтобы согреть ее.

- Стоп… - заставляю себя остыть и обмозговать ситуацию.

- Твоя мама сказала тебе, что ты должна приехать срочно в России, потому что папа смертельно болен. Верно?

- Да.

Падам. Цепочка событий склеивается. Выдыхаю облегченно.

Я не раскрыт. План полиции не сломан.

Видимо, произошло еще что-то, о чем я не был осведомлен.

Становится ясно почему Угрюмы в последнее время такой нервный, плохо спит, видит кошмары, просыпается в пять утра, и сидит на кухне, глушит черный кофе.

- Мне жаль, - говорю безэмоционально, и девушка бросает на меня осуждающий взгляд. По ее мнению, я должен был распустить нюни. Поплакать вместе с ней. У нее отец умирает, у меня хозяин.

Но я не собака. Хозяев у меня нет.

В целом не привык подчиняться.

Даже службу я выбрал себе такую, чтобы как можно чаще находиться вдали от начальства.

Закусив губу, бросаю на Машу быстрый взгляд.

Машенька, что с тобой будет, когда узнаешь правду?

Твой отец – бандит. Скоро сядет за решетку. Его имущество будет конфисковано. А тебе придется идти работать, как всем простым девушкам.

Бросаю взгляд на ноги Маши, и она машинально поджимает их под сидение.

- Извини. Ничего личного. Привычка глазеть на женские ножки, - произношу тихо.

- Вы женаты? – слова Марии бьют меня под дых. И я вздрагиваю. Отворачиваюсь от пассажирки, смотрю на дорогу. Одна за другой бегут в голове мысли о жене, но я их отбиваю, не впускаю в себя. Не хватало еще раскиснуть.

В груди нарастает боль.

Да, Машенька. Я женат. Но из-за твоего отца нам не удалось пожениться официально. Поэтому моя девушка осталась без кольца и печати в паспорте. Пожалей меня.

Нет, эта не пожалеет.

Такие, как Мария Угрюмова-Маркина любят людей только в одном случае, когда они им служат и деньги приносят в зубах.

В висках пульсирует, становится трудно дышать. Трудно врать, когда на тебя смотрят подобным изучающим взглядом.

- Нет, у меня нет жены! – лгу. Открываю окно и вдыхаю свежего воздуха.

- Можете выключить печку, я согрелась.

- Спасибо.

Поздно. Голову сдавливает тисками боли.

Седой

Меня злит тот факт, что я должен лгать и извиваться лишь бы не нервировать хозяйскую дочку.

Молча везу Марию к ее отцу.

Вашу мать!

При чем здесь я. Не нянька я этой великовозрастной девчонке. Пусть сам Угрюмый объясняется с наследницей. Мне-то на черта лезть в его дела.

Подъезжаем к особняку, где нас никто не встречает, кроме охранника.

- Хозяин у себя? – блуждаю взглядом по окнам, наблюдаю горит ли свет.

Выход из этой ситуации вижу один – притащу к нему его дочку, пусть разговаривает с ней.

Пусть его Машенька, мнящая себя психологиней, решает папуля был прав или нет, когда лгал ей.

По мне так он отъявленный мерзавец. Так прокатить родную дочурку.

А она пусть сама оценку дает его мерзкому поступку.

Возможно, Мария простит отца сходу, всё-таки родной человек, кормилец. Может, он для нее особенный и априори заслуживает прощения.

По моей вере – не прощать лгунов. Если они соврали тебе раз, будут и последующие.

Уверен, что веры у нас разные с этой девицей, выросшей в тепле и комфорте у синего моря, среди чужеземцев.

Хмыкаю.

Ловлю себя на мысли, что не хочу быть глашатаем и нести плохие новости. Девушка моментально запишет меня в чудовища, я видел, что сразу пришелся ей не по душе.