Затем – гувернантке:

– Мне кажется, сегодня утром здесь не так уж много народу, не правда ли?

И вновь улыбка, лучезарная, вопиюще искусственная – убедительная.

– Ума не приложу, что мы сейчас должны делать? – с ничего не понимающим видом сказала гувернантка.

– Ах, да все нормально! Я сейчас разберусь.

Декстер стоял, не двигаясь, чуть разинув рот. Он понимал, что стоит ему сделать шаг вперед, и его изумленные глаза уставятся прямо на нее, а если он сдвинется назад, то ему не будет видно ее лица. Некоторое время он даже не понимал, что это просто девочка. Но затем он вспомнил, что видел ее здесь несколько раз в прошлом году – тогда она еще носила детские шаровары.

Вдруг он невольно рассмеялся – издал короткий отрывистый смешок, – а затем, неожиданно для себя, развернулся и быстро пошел прочь.

– Эй, мальчик!

Декстер остановился.

– Мальчик…

Без всяких сомнений, обращались к нему. И не только обращались – ему же адресовалась эта нелепая, эта бессмысленная улыбка, которую по меньшей мере дюжина мужчин будет вспоминать вплоть до зрелого возраста.

– Мальчик, а где тренер по гольфу?

– У него урок.

– А где старший кедди?

– Он еще не пришел.

– Н-да. – Это на мгновение сбило ее с толку; она стояла, переминаясь с ноги на ногу.

– Нам нужен кедди, – сказала гувернантка. – Миссис Мортимер Джонс отправила нас играть в гольф, но мы не знаем, где нам взять кедди?

На этом она умолкла, поймав угрожающий взгляд мисс Джонс, немедленно сменившийся улыбкой.

– Других кедди, кроме меня, сейчас нет, – ответил Декстер гувернантке, – и я должен оставаться тут за старшего, пока не придет старший кедди.

– Н-да…

Мисс Джонс со свитой удалилась, и на приличном расстоянии от Декстера разыгрался горячий спор, который мисс Джонс завершила, схватив одну из клюшек и в ярости ударив ею по земле. Для большей выразительности она вновь замахнулась клюшкой и чуть не ударила ею гувернантку прямо в грудь, но гувернантка ухватилась за клюшку и вывернула ее из рук подопечной.

– Проклятая старая подлая тварь! – не сдерживаясь, крикнула мисс Джонс.

Спор возобновился. Понимая, что сцена отдавала комедией, Декстер несколько раз хотел рассмеяться, но тут же одергивал себя, не позволяя смеху вырваться наружу. Он никак не мог отделаться от чудовищной мысли о том, что эта девочка имела полное право ударить гувернантку!

Ситуация разрешилась: очень кстати появился старший кедди, к которому гувернантка тут же и обратилась:

– Мисс Джонс требуется кедди, а этот вот говорит, что не может с нами идти!

– Мистер Маккенна сказал, чтобы я ждал здесь, пока не появитесь вы! – торопливо сказал Декстер.

– Ну, вот он и появился. – Мисс Джонс весело улыбнулась старшему кедди. Затем бросила сумку на землю и с заносчивым видом засеменила к стартовой площадке у первой лунки.

– Ну? – Старший кедди повернулся к Декстеру. – И что ты встал как вкопанный? Бери клюшки юной леди, и вперед!

– Я, пожалуй, сегодня на поле не пойду, – сказал Декстер.

– Ты? Пожалуй?!

– Я увольняюсь!

Чудовищность этого решения напугала его самого. Он был лучшим кедди, и тридцать долларов, которые он зарабатывал летом ежемесячно, в этих местах у озера мало где платили. Но он испытал сильное душевное потрясение, и воцарившееся в нем смятение потребовало отчаянного и немедленного выхода.

Впрочем, все было вовсе не так просто. Декстер, как еще не раз случится в будущем, бессознательно подчинился тому, что диктовали ему его зимние мечты.

Конечно, спустя некоторое время детали и сезонный фактор его зимних грез стали иными, но суть их от этого не изменилась. Именно они несколько лет спустя вселили в Декстера уверенность в том, что ему ни к чему курс по предпринимательству в университете штата – за курс согласился заплатить его преуспевающий отец, – а нужна сомнительная перспектива, которую сулила учеба в знаменитом своими традициями университете на востоке страны, на что едва хватало его весьма ограниченных средств. Но да не создастся у вас впечатления, что юноша поступил так исключительно из-за присущего ему снобизма; просто так вышло, что поначалу зимние мечты Декстера были связаны исключительно с богатством. Он не мечтал иметь возможность прикоснуться к блестящим вещам и не мечтал о блестящих знакомствах; ему хотелось обладать самими этими блестящими вещами. Он тянулся к лучшему, толком не зная, зачем ему это, и иногда наталкивался на таинственные ограничения и запреты, которыми полна жизнь. И это – рассказ об одном из таких ограничений, а вовсе не о том, как Декстер добился успеха.