Дочь вдруг сказала: – Папа, мы решили. —
А паренек добавил: – Навсегда!
Но кто бы смог все угадать заране?
Родители застыли у стола.
Мать сливки на клеенку пролила,
А папа стал мешать в пустом стакане.
Они взглянули молча друг на дружку,
И каждый был немало удивлен.
Дремал лишь кот, свой скучный, длинный сон
Мотая на скрипучую катушку.
А у двоих сегодня – кровь ключом.
Кто сможет, кто заставит их расстаться?
И глупо ждать цветения акаций,
У них весна. И снег тут ни при чем!
Встал старый врач, пуская кольца дыма,
Взглянул на дочь пытливо сквозь очки.
Потом сказал: – Болезнь неизлечима. —
И улыбнулся: – Право, дурачки!
Стоят и ждут родительских укоров,
А оба и смешны и хороши.
И толку нет от скучных разговоров.
– Ну что же, мать, поздравим от души?!
Мать край косынки поднесла к глазам,
А парень молвил тихо, но упрямо:
– Мы все навек решили пополам. —
И в первый раз добавил: – Верьте, мама!
Метель швыряла колкий снег в лицо,
Под арками дворов стонала гулко,
А двое снова вышли на крыльцо
И вновь пошли бродить по переулкам.
Счастливые – им дома не сидится.
Влюбленные – их тьмой не запугать.
Идти им и дорог не разбирать,
Им говорить и не наговориться!
1955
«Рыжик»
У низенькой калитки
Судьба столкнула их.
Блестели солнца слитки
На травах молодых.
Два паренька молчали.
Ведь цель у них одна,
Одни у них печали:
Вот здесь живет она.
Та, что смеется звонко,
О ком их сердце мрет,
Глазастая девчонка —
Колхозный счетовод.
Двоим хоть поругаться,
И, право, как им быть:
Кому из них остаться,
Кому из них входить?
Один не даст подругу
Отбить. Высок, плечист.
Краса на всю округу —
Шофер и футболист.
Другой пониже ростом,
Но ладно, крепко сбит.
Себя он держит просто,
Да бойко говорит.
Дежурный с полустанка,
Фуражка – алый цвет.
Проснувшись спозаранку,
Он даже взял букет.
Большой букет сирени.
А может, зря и брал?
Но, потеряв терпенье,
Высокий вдруг сказал:
– Довольно зря топтаться,
Ждать больше нету сил!
Идем, пора дознаться,
Пусть скажет, кто ей мил.
Все выясним без злобы,
Без драки и без ссор. —
Так порешили оба
И двинулись во двор.
Горел закат над лугом…
Без тропок, целиной
«Краса на всю округу»
Уныло брел домой.
На сердце было тяжко:
Другой остался с ней.
В своей большой фуражке
Гриб рыжик. Ей-же-ей!
А покорил подругу.
Но почему и как?
«Краса на всю округу»
С досадой сжал кулак.
Он шел по первоцветам,
Сердился и не знал,
Что «рыжик» был поэтом,
Он ей стихи читал.
1956
«Я любил соседку – тетю Зину…»
Я любил соседку – тетю Зину.
И в свои неполных восемь лет
Я в лесу таскал за ней корзину,
Я в ладони сыпал ей малину,
И, блюдя достоинство мужчины,
Я не брал предложенных конфет.
Взрослые нередко с детворой
Попросту ломают дурака:
То мораль читают свысока,
То сфальшивят, то прилгнут слегка…
Тетя Зина не была такой.
Нет, никто так дружественно-просто
Не вникал в мальчишечьи дела,
Как она, когда со мною шла
Босиком по многоцветным росам.
Солнце нас у речки заставало.
Под высокой вербой, на песке,
Расстелив простое одеяло,
Тетя Зина книгу раскрывала,
Я, визжа, барахтался в реке.
Глядя вдаль, порою, как во сне,
Тетя Зина говорила мне:
– Лучший отдых после шума главка
Тишь реки да молодая травка.
А тому, кто счастлив не вполне,
Средство, превосходное вдвойне.
И, захлопнув книгу второпях,
Вскакивала с легкостью пружинки.
Через миг она уже в волнах:
Брызги, хохот, звон стоял в ушах!
Злые и веселые смешинки
Прыгали тогда в ее глазах.
Но веселье шло порой без толку.
Тетин хохот сразу умолкал,
Если вдруг на лодке подплывал,
С удочкой или держа двустволку,
Наш сосед по дачному поселку.
С черноусым дядею Степаном
Тете Зине «просто тошно было»,
Инженера тетя не любила