Один из волков, с густой серой шерстью, стоял лапами на теле черного, все больше и больше смыкая челюсть на его глотке. Поверженный противником зверь дергал задними лапами, сучил передней, но под ним только крошился в месиво бурый от крови снег.

— Ох… — облачком пара выдохнула я испуганно.

Черный вдруг повернул свою огромную башку в мою сторону и тоскливо глянул огромными желтыми глазами с пуговицей черного зрачка посередине. Мне казалось, что он что-то говорит мне, но…

Я снова выдохнула, прижимая руку к сердцу. Я вспомнила, что уже видела волка Лиама. Видела! И цвет его шерсти был серым. Он победил! Лиам победил в этой бескомпромиссной драке!

Кровь снова заструилась по венам, и огромное облегчение, которое я испытала в момент этого открытия, нельзя было ни с чем сравнить. Дышать сразу стало легче, мир вокруг окрасился всеми цветами радуги, и кислород, наконец, расправил легочные альвеолы до самого конца.

Черный волк моргнул, рванулся из последних сил, дернулся, но вскочить на лапы, дать отпор у него уже не вышло.

— Лиам! — закричала я что есть силы.

Мне нельзя было вмешиваться в эту демонстрацию силы, но позволить, чтобы на моих глазах был убит человек, хоть и не был он человеком в полном понимании этого слова, не могла.

Серый мощный волчара вдруг прижал уши и медленно отпустил шею поверженного противника и отступил в бурый, будто покрытый ржавчиной снег.

Черный дернул головой, перевалился на бок, встал, шатаясь, рыкнул и медленно, понуро опустив голову, хромая на две лапы — переднюю и заднюю, поплелся прочь. Заградительное кольцо из мужчин расступилось, пропуская его, и зверь, не поднимая хвоста, в траурном молчании прошел мимо соплеменников.

— Ох, — выдохнула блондинка, теребя кончик расплывшейся косы. — Марк этого так не оставит. Он обязательно отомстит Лиаму…

— Лиам! — Толкнув впереди стоящего оборотня, поспешила я к своему волку. — Лиам! Что же будет?!

19. ❅❅ 18 ❅❅

Серый волк посередине поляны, рассеченной следами когтей, усыпанной штрихами черных и серых шерстинок, ошметков слипшегося кровавого снега, сел на задние лапы, поднял голову к прозрачному зимнему солнцу и завыл.

— У-у-у! — поднялось ввысь.

— У-у-у! — присоединились к нему оборотни, приложив кулак к сердцу и так же задрав подбородки, открывая сильные белые шеи, позволяя звуку прокатиться из нутра и вырваться мистической горловой песней.

Я замерла посередине — между Лиамом, который демонстрировал сейчас свое превосходство своей стае, и оборотнями, признающими в своем вожаке сильнейшего альфу, только что показавшего не только силу, но и милосердие.

Наконец, он опустил голову, взглянул на меня желтыми глазами, светящимися потусторонним светом, и, медленно переступая огромными лапами по рыхлому снегу, приблизился, встал рядом. Волк ткнулся мокрым носом в мою дрожащую ладонь, и я, растерявшись, провела ею по шерсти между ушами. От этой ласки он сначала прикрыл глаза, но тут же рыкнул, дернув шеей. Одернув руку, я снова прижала ее к груди. Он ухватил меня зубами за низ куртки и потянул вперед, указывая, что я должна идти за ним.

Вышагивая впереди, до крыльца дома волк ни разу не обернулся, только едва подергивал ушами, наверное, слушая мои шаги за ним. Едва мы оказались в доме, он снова принял человеческий облик. От кожи мужчины исходил пар, снег под ногами тут же растаял. Удивительное волшебство! И я, наверное, никогда не смогу привыкнуть к этому…

— Золотко, — пророкотал он, протягивая руку и переплетая свои пальцы с моими. — Когда альфа решает дела стаи, никто не должен вмешиваться.