Я одета, но чувствую себя полностью голой, так еще и прикованной к позорному столбу.

— Тебе не стоило воровать у меня, девочка, — проговаривает ледяным тоном и выпускает дым прямо мне в лицо.

Вот и все. Конец. Он уж точно позаботится, чтобы меня отправили в колонию похуже и подальше. Я не узнаю, каково это быть модным дизайнером. Больше не увижу маму. Ничего больше не будет хорошего в моей жизни. Ничего.

Реву, громко всхлипывая. Растираю по лицу жгучие слезы, смешанные с косметикой. Шмыгаю носом, который распух и почти совсем не дышит.

— Ну не надо так горько плакать, — протягивает мне упаковку салфеток, взятую со стола. — Мы можем решить все по-другому. Между собой. Без полиции.

Выдергиваю пару салфеток, шумно высмаркиваюсь и наскоро подтираю под глазами. Он, что пошутил сейчас? Или мне померещилось?

Поднимаю глаза и сталкиваюсь со снисходительной улыбкой, а в его глазах опять загораются серебристые лучики.

— Правда? — спрашиваю я, чувствуя, как щеки стянуло подсохшими слезами.

— Ага, — кивает он, склонившись ко мне. — Только решение немного…нестандартное, так сказать. Подумай хорошо, прежде чем согласиться.

3. Глава 3. Руслан

«Что я творю?», — загорается в голове, но я отгоняю от себя эту мысль как назойливого промоутера, который достал со своими листовками. Девочка сама выбрала свою участь. Завела меня своим запахом и невинным видом. В этом робеющем Рыжике определенно есть нечто магнетическое: то, что кипятит кровь, даже когда я просто нахожусь рядом. Нежный цветок шиповника, который может пустить кровь, если напороться на мелкие, но не менее жалящие шипы. Этого я и ищу.

Нашел, наконец.

По сути, мне не нужен ее паспорт в кармане, чтобы увести девочку с собой. Просто я хочу ее немедленно. По щелчку пальцев. Триггер сработал и теперь она моя, хоть сама этого еще не осознает. Сейчас я выведу малышку из затхлого кабинетика, посажу в машину и увезу к себе.

Съемный дом и новая куколка на неделю. А может, и на месяц. Не решил пока, но это будет что-то типа отдания холостой жизни.

Склоняюсь над ней и улетаю от теплого запаха волос, отливающих медным. Еле сдерживаюсь, чтобы не осушить слезы на щеках собственными губами.

Вот прям укутать поцелуями веснушки, а потом скользнуть ниже и попробовать на вкус заманчивый ротик, который сейчас приоткрыт, потому что девчонка хватает им кислород.

— Прошу Вас, не надо полиции, я не хочу в колонию. У мамы сердце больное…мне туда нельзя, — мило всхлипывает моя крошка, шмыгая чуть вздернутым носиком.

Почувствовав меня, сразу перешла на «вы». Голые инстинкты. Сабмиссивность у нее в крови. Я увидел это в ее глазах чуть ли не сразу, как она подсела ко мне у бара.

Все в этой малышке как надо, будто я сам сочинил эту девчонку как какую-нибудь симфонию. Способность подчиняться и ловить от этого кайф, легкая бунтовская остринка, невинное личико с пухлыми губами и просто сводящий с ума запах. И это не духи или еще какая парфюмерия. Это ее собственный аромат: смесь туалетного мыла и чистоты юного тела.

Рассматриваю ее, глубоко затягиваясь. Сигарета кажется необычайно вкусной, и я позволяю себе поддаться адреналину, от которого вены уже просто трещат по швам. Интересно, под этим аляповатым нарядом с претензией на оригинальность есть татуировки? Бьюсь об заклад, что нет. Больная мама вряд ли бы одобрила, а Рыжая лисичка далеко не такая бунтарка, которой пытается казаться.

— Вы хотите, чтобы я с Вами переспала, да? — вскидывает на меня полные страдания глаза, пока тонкие пальчики нон-стоп мнут край футболки.