Спрыгнув с приземлившегося Огнегора, девочка помчалась к дереву, разбрызгивая слезы, упала у его корней, обняв покореженный ствол, и разрыдалась. Подошел Лучезар, принявший человеческий облик, вздохнул озадаченно и сердито:

– Какой злодей тут все это натворил?!

– Деревце мое, бедное деревце! – горевала принцесса. – Что за беда стряслась с тобой? Кто же тебя так обидел?

– Слезами горю не поможешь, – растерянно пробормотал Лучезар, подумав, что если Дождинка еще пару часов прорыдает, то, возможно, ливень не понадобится. Принцесса сердито вытерла рукавом мокрое лицо.

– Ты прав: что теперь реветь? Только время зря теряем. Полить все-таки надо: вдруг поможет? А потом отправимся искать Благовея. Он должен знать, что произошло.

С помощью магических заклинаний принцесса вызвала дождь, как делала это множество раз. Тучи слушались ее беспрекословно, быстро затянув небо над Гиблым Местом. Листва у поврежденного дерева и впрямь ожила, поникшие листочки поднялись и радостно зашелестели под дождевыми струями. Дождинка и Лучезар набросили плащи с капюшонами и стояли под дождем в ожидании, когда влага напитает высохшую землю. Когда дождь закончился, решено было облететь вокруг Звездного Вулкана. Они всё ещё надеялись, что Благовей найдется. Пикник на цветочной поляне отменялся.

Приблизившись к самому подножию замершего вулкана, Дождинка вдруг заметила вдали лежащий на земле темно-синий плащ волшебника, узнав его по сверкающим на солнце серебристым звездам.

– Немного вперед, и приземляйся! – крикнула она Огнегору, который, хотя в драконьем облике был лишёнвозможности говорить, человеческую речь всё же понимал. Он сразу же направился к находке. Но, разглядев то, что вначале приняли за плащ, оба ужаснулись. То был сам Благовей, распростертый на земле. Вопросы хороводом закружились в голове принцессы. С чего бы Благовею вздумалось лежать на твердых и острых камнях? Он что, устал и прилег отдохнуть? Но разве это подходящее для отдыха место? Может, ему стало плохо? Он же … Он же не… умер?!

Апчих склонился над бездыханным телом волшебника, внимательно вглядываясь в его раскрытые остекленевшие глаза. Никогда в жизни, даже в страшном сне, лекарь не мог себе представить, что когда-нибудь ему придется увидеть Великого Благовея, Повелителя Времени и Пространства, в таком безнадежном состоянии. Дела Повелителя были совсем плохи.

Ранним утром этого же дня Апчих проснулся в своем маленьком уютном домике, расположенном на окраине деревни в стране Весении, с ощущением сильной тревоги. Подобное чувство он испытывал лишь раз: когда на страну напало полчище злостней. Но тогда угроза была видна невооруженным глазом. Теперь же, не находя причин для такого беспокойства, он задавался вопросом, что же это – предчувствие страшной беды или какое-то недомогание? Подумав, решил выпить успокоительное снадобье. Странно, но вместо ожидаемого спокойствия лекарь обнаружил, что тревога его только усилилась! И это при том, что уже много лет в Весении, как и во всем Неявь-мире, царило добро и все – абсолютно все – были счастливы!

Вдруг в его дверь постучали. Сердце дрогнуло, почуяв вестника беды. Им оказался принц Лучезар, сын королевы Весняны, влетевший в дом в страшном волнении, с огромными от страха глазами в пол-лица. Он был бледен, как утренний снег. Бедный юноша даже слова не мог вымолвить, до того был потрясен чем-то. Апчих заставил его выпить целую кружку успокоительного снадобья, прежде чем неожиданный гость обрел способность говорить и что-то произнес, но при этом лекарь ничего не понял, словно Лучезар изъяснялся на чужом языке. Смысл услышанного дошел до его сознания лишь тогда, когда принц повторил одну и ту же фразу: