Но тот неожиданно уперся.

– Не могу, – говорит, – такую бумагу выдать. Если муж погасить метку хочет, значит, на брак он не согласен. Как же тогда я тебя замужней признаю?

– Ну незамужней, но достаточно взрослой и самостоятельной, чтобы выйти замуж, – убеждала я.

– Нет, – говорит. – То, что метка есть, ничего о способности самостоятельно решения принимать и за поступки свои отвечать не говорит. Могу только написать подтверждение, что есть неактивная брачная метка, свидетельствующая о помолвке.

Да как о помолвке-то, если у нас это почти браком считается. И ректор бумагу о помолвке не примет в расчет. Несправедливо.

– Тогда лучше вообще погасите ее, если от нее даже в этом деле толку нет, – сказала я в сердцах. И подумала, что так хоть на одно зелье меньше пить придется.

– Хорошо, – неожиданно согласился служитель.

И принялся что-то шептать, водя рукой над руной богини. И она бледнеть начала, а потом и вовсе исчезла. Ух ты, вот это силища у служителя, не каждый может божественный знак погасить.

А я думаю, повезло мне или нет. Одно дело было, где эта метка могла пригодится, и то не выгорело. Ограничители куратор не снимет. А в Академии между тем Гошенг недобитый под руку лезет, в городе охотник на фениксов объявился, муж несостоявшийся все планы, сам того не желая, порушил, ещё и Дорс этот бесит, странно, что еще сюда не заявился.

Стоило о последнем подумать, как он явился.

– Ага, вот ты где, – говорит. – Ну что, удалось мужа найти?

– Нет, – говорю, – не сложилось у меня нынче ничего. Все как-то не так пошло.

– А тебе, – спрашивает, – прям сильно замуж надо?

– Очень, – мрачно отвечаю. – Дело жизни и смерти можно сказать.

– Ну ладно, – говорит. – Давай поженимся. Да не бойся, временно и фиктивно. Вы можете нам такой обряд провести, чтоб брак временным считался? – к служителю обращается.

– Запросто, – говорит служитель. Хватает наши руки и что-то быстро-быстро шепчет.

Я даже возразить ничего не успела, как на месте старой руны новая вспыхнула. Ярче и больше. Я попыталась руку вырвать и Дорсу тоже это явно не понравилось, дергать конечность свою начал, но служитель будто не в себе, все бормочет что-то и бормочет все громче с подвываниями и держит так крепко, что не вырваться никак. И тут вдруг огонь вспыхнул вокруг нас с Дорсом, до потолка взвился и к ногам упал. Затем лентами взвился и руки нам связал. Теперь к метке на руке ещё и браслеты добавились. Брачные.

– Ты что наделал? – Шепчу. – Меня дома убьют!

– Меня тоже, – мрачно сообщает Дорс. – Послушайте, – храмовнику говорит, – вы, кажется, перемудрил малость. Можете все это отменить?

И сам пытается браслет снять, да только не выходит у него ничего.

– Нет, – отрезал служитель. – Вам стихии благоволение явили, я тут бессилен. А вы сами виноваты, нечего было туда-сюда бегать, то жените, то разжените. Теперь как хотите, так и живите с этим.

Он хотел развернуться и уйти, но я тут очень уж выразительно носом хлюпнула. Потому что мне обидно до слез стало. Как так-то? Только брачную метку убрать, как тут же взамен браслеты получить? Их даже не скрыть уже! А что будет, когда братья узнают!

– Через год приходите, – Сжалился надо мной служитель. – Раньше этого срока не изменить ничего. А погоди, вот тебе бумага.

Он пальцами щелкнул и ему в руку свиток упал откуда-то из воздуха. Я развернула, а там написано, что дескать, настоящим утверждается, что Раисейнар Каридис такой то даты рождения состоит в законном и благословенном браке с Леонисом Дорс тогда-то рожденным. И все, ни титулов, ни полных имен, но печать храма на месте, все как положено. Очень странная бумага, но мне и она в радость на фоне последних событий.