Кивнул серьезно.

– Ладно, тебе повезло, что мне пришлось вернуться. Пойдем, провожу.

Сумку мою забрал и меня под руку подхватил. Ну все, теперь точно братья узнают. Ладно, переживу, зато с боевиком в городе не так страшно. Главное – получить бумагу, что я замужем.

И когда я дошла до того, что меня радует этот факт? Как бы такими темпами не дойти и до того, что меня и присутствие мужа будет в восторг приводить. Ой, не дай Богиня!

***

– Зачем тебе в храм? – Спросил меня Дорс, когда мы вышли в городе.

Неширокая прямая улица вела от магополитена, и мы шли по ней. По мощеной булыжником мостовой процокала лошадь, запряженная в двуколку, и я подумала о том, что могла бы просто нанять такую же туда и обратно. Но что поделать, в бытовом плане я не очень много знаю и соображаю медленно.

– За мужем, – ответила я, крутя головой и стараясь запомнить дорогу. Не будет же Дорс со мной весь день возиться.

– Вот так сразу?

– А? – Мимо прогрохотала карета, вся в гербах и с плотно зашторенными окнами, и я безбожно отвлеклась на нее. Какие же они все-таки громкие и громоздкие. – Да, куратор сказал, что снимет с меня браслеты, если я докажу, что уже взрослая.

Дорс хмыкнул:

– Кардинально, но это подождет. Сейчас по дороге заглянем еще в одно место.

И он залихватски свистнул, тут же откуда-то появился мужичок на простой двуколке, запряженной сонной кобылкой.

– В участок, – скомандовал Дорс, усадив меня внутрь, и мы тронулись.

Покосилась на парня. Интересно, зачем ему в участок? Что-то натворить успел? Этот мог, наверное. Но почему-то думать о нем плохо уже не хотелось. Нет, он порядком достал меня с ремонтом рубашек и брюк, мне кажется, что в моих руках уже весь его гардероб побывал. И подколки его постоянные тоже достали. И манера общаться его фамильярная бесила изрядно. Но чтобы его в тюрьму посадили, все равно не хотелось. Хотя ему это на пользу пошло бы, самомнения, может, поубавилось бы… А то вон лицо холеное довольное какое. Покосилась на парня и отвернулась, потому что он посмотрел на меня.

Но долго не выдержала, любопытно ведь.

– А зачем в участок?

– Будем устанавливать твою личность, – заявил парень. – Если ты не та, за кого себя выдаешь, то задержим на трое суток.

Что?! Да как он смеет?

Набрала в грудь воздуха, чтоб разразиться гневной тирадой, а парень расхохотался.

Понимаете теперь, почему с ним невозможно общаться? Он все время меня дурой выставляет и смеется надо мной. Обиделась, отвернулась. От участка сама дойду, там недалеко уже, силой же он меня внутрь не потащит.

Потащил. Помог спуститься с двуколки и, не давая даже опомниться, поволок внутрь. Как преступницу какую, честное слово!

Участок занимал большое двухэтажное здание возле площади. Высокие двери с широким крыльцом, множество окон, серые каменные стены. В целом, вид здание имело внушительный, монументальный и совершенно негостеприимный, несмотря на то, что фасад был затейливо украшен орнаментами из рун.

Внутри оно было еще менее дружелюбным, дежурному стражу на входе Дорс уверенно заявил, что я с ним, и потащил меня по отделанным деревом коридорам.

– Поймал бродяжку? – услышала я насмешливое вслед. – Давай, оприходуй ее по всем правилам!

Теперь я поняла, почему первокурсников не выпускают в город и не снимают с них браслеты. В душе клокотала такая злость, что несмотря на весь мой самоконтроль, я не удержала эмоций.

Стоило этому гаду отпустить меня, я с размаху ударила его по щеке:

– Что ты себе позволяешь?! – кричала я. – Ты обращаешься со мной как преступницей! Я не давала согласия идти с тобой куда-то! Отдай!