Чего Виталий никогда не делал со мной – так это не ласкал. То есть я за все то время, пока я была его «бесплатной давалкой», как он меня называл, не испытала на вкус его губы. И он никогда не пытался даже сделать приятное своему секс-подчиненному: погладить просто, не говоря о том, чтобы поцеловать или приласкать мою киску.

Всё то удовольствие, которое было во время наших встреч, доставалось только лейтенанту. Он мог кончить за вечер один раз, а потом, проснувшись посреди ночи, снова начать меня трахать, и так три-четыре раза подряд. Откуда у него столько похоти было, я не знаю. Но уходила я от него всегда с полным задом и ртом спермы, которую даже не мог вытереть как следует: воспользоваться душем Виталий мне не предлагал. Так что приходилось потом, в общажной умывалке, протирать себя влажными салфетками и ими же чистить заляпанную семенем форму. С некоторых пор офицер даже презиками пользоваться перестал.

Я молча и покорно терпела это всё, поскольку очень боялась того, что со мной могут сделать, если Виталий натравит голодных до секса солдат. Если бы он разболтал, то жизнь моя в армии превратилась бы в сущий ад. Был у нас один пример, как это случается. Однажды подслушала разговор двух поварих, которые вышли на задний двор покурить. Я в это время отмывала большую кастрюлю, дверь была открыта.

– Кто тебе рассказал-то? – спросила одна из коллег.

– Неважно. В общем, я кое-что прочитала тайком. Письмо одно. Вот я тебе сейчас прочитаю. Только смотри, никому! – она зашуршала бумагой, разворачивая послание.

«Помню, я проснулся посреди ночи в казарме от сдавленного вскрика. Вздрогнул всем телом и насторожился. Проснулся и сосед. Зевнул, потянулся. Тут вскрик повторился, но уже потише, приглушённее. Я лежал, замерев, и только сердце гулко бухало в груди. «Что это?» – испуганно шепчу я у Дениса, который лежит внизу.

– Егорку бьют, – равнодушно поясняет он.

Я попытался вспомнить. Ах, да, Егорка. Чувак с моего призыва. Только если я более-менее высокий, хотя и похудел сильно за месяцы службы, то Егор вообще был низенький, тощий, на девушку-подростка чем-то похож, хотя уже и щетина у него росла, правда, какими-то фрагментами.

– За что?

– Старослужащим отказался носки стирать, – опять зевает Денис. – Да спи ты, чего всполошился?

Он повернулся на бок, и через минуту стало слышно его глубокое размеренное дыхание. Я же никак не мог успокоиться. Лежал и прислушивался. Через минут двадцать примерно стоны прекратились. Но сразу за ними пришли какие-то странные шорохи. После нечто, напоминающее глухие удары. Потом, как по команде, по казарме распространились новые звуки. Словно кто-то, не рассчитав сил, пытается проглотить что-то большое, а оно мешает ему и застревает в глотке.

– Блин, достали уже, – говорит Денис, снова проснувшись. – Не спится им, а? Не надоело им?

Странные звуки вскоре затихли.

15. Глава 15

До подъёма оставалось ещё примерно два часа. Я пошёл отлить. Осторожно открыл дверь. Глаза с трудом привыкли к темноте: лампочка внутри не горит почему-то, как я ни щелкал выключателем. Всхлипы слышу.

«Кто здесь?» – спросил. В ответ гулкая тишина. Только слышно, как из кранов падают капли в жестяные раковины. Бум-бум-бум…

Наконец, глаза привыкли к сумраку. В дальнем углу, между раковинами, увидел маленькую фигуру. Она сидит на полу, прижав колени к голове и обняв их руками. Кажется, я теперь догадываюсь, кто это. Осторожно, чтобы не напугать ещё сильнее, зашёл в туалет, закрыл дверь за собой. Теперь мы вдвоем.