– Вы его уже изготовили? – я взял эту изящную вещицу и покрутил в руке.

– Так, я же говорил, что как знал, пару заготовок заранее сделал, – Тихон потянулся. Я уже хотел спросить, сколько времени занимает создание самого артефакта, при условии наличия болванки, возможно, есть смысл разделить производство, как в дверь постучали и в лабораторию заглянул Звягинцев.

– Тихон, у тебя случайно… А, вижу, – он вошёл. – Константин Витальевич, Виталий Павлович попросил вас связаться с ним. Он почему-то не может дозвониться.

Я достал телефон и посмотрел на экран. Никаких сигналов не было, экран был абсолютно тёмный, словно умерший.

– О, чёрт, всё никак полог не сниму, совсем старый стал, – хлопнул себя по лбу Тихон, в ответ на мой удивлённый взгляд. – Из коридора уже можно звонить и принимать звонки, а сюда они не проходят.

– Ясно, – поднявшись со стула, я вышел в коридор и тут же набрал номер деда. Мне ответили после первого же гудка. – Что случилось? – без всяких предисловий спросил я.

– Я не сказал бы, что что-то случилось, но твой прадед внезапно вспомнил о моём существовании. Он, видите ли, не может до тебя дозвониться, а ему очень нужно, чтобы ты к нему приехал.

– Когда? – И что от меня нужно Ушаковым? Может, пленники не пошли на контакт? Или срочно обруч понадобился?

– Как можно скорее, – рявкнул дед. – И, кстати, почему до тебя никто не мог дозвониться?

– Тихон какой-то полог прямо в лаборатории повесил.

– Понятно, – дед замолчал, а потом добавил. – Я одного не пойму, ещё совсем недавно Ушаков делал вид, что меня не существует, даже в Совете сводил все контакты до пределов обычной вежливости, а тут… В общем, я тебе просьбу всесильного Андрея Никитича передал, на этом моя миссия выполнена. – И дед отключился.

М-да, поспать мне сегодня точно не дадут. Надо поехать, узнать, что там у Ушаковых стряслось, да про Егора уточнить.

Забрав у Тихона обруч, я направился к прадеду. Дежуривший в холле охранник указал мне путь до кабинета, но провожать не стал. То ли не получил подобного приказа, то ли просто не захотел ради меня куда-то переться.

– Я уже почти за своего здесь прохожу, – сдал я охранника прадеду, когда вошёл в кабинет.

– Ты и есть свой. Ты мой правнук, плоть от плоти, как говорится. К тому же они все прекрасно знают, что это именно ты и Люся спасли Егора. Мальчик собрал очень хорошую команду. На самом деле он принял это хозяйство в ужасном состоянии. Конечно, ещё не всё доведено до совершенства, но уже совсем не то, что было ещё год назад. И бойцы по-настоящему ценят своего командира. И, разумеется, благодарны человеку, который им этого командира сохранил. – Андрей Никитич внимательно меня осматривал. Он всегда так делал, словно пытаясь что-то разглядеть, то, чего не заметил при нашей первой встречи.

– Вот обруч, вы из-за него хотели меня видеть? – я положил обруч на стол, и Ушаков с любопытством посмотрел на лежащий перед ним артефакт.

– Нет, но я рад, что ты выполнил обещание, – он отодвинул обруч в сторону и положил на стол мой обрез. А также мешок с патронами. – Ты забыл его на заводе. Парни вычистили его, заменили пружину, кое-где даже лак подновили.

– Я вижу, – на самом деле я совсем про него забыл. Вот ведь. Иногда память Зелона меня сильно подводит. Он не знал огнестрельного оружия, и поэтому я до сих пор больше забочусь о сохранности колюще-режущих игрушек, чем о стволе. – Вы меня позвали, чтобы отдать его? – Странно, он вполне мог кого-нибудь сгонять, чтобы отдать обрез, зачем он меня-то выдернул?