Голоса скептиков, и тогдашних, и нынешних, раздавались в том смысле, что данный тезис уязвим, что Византийское Константинопольское семихолмие, затем подхваченное семихолмием римским и продолженное московским, легко дополнить семихолмием где угодно. Или отыскав его в природе, или насыпав рукотворно. Но Никон подчеркивал именно идею религиозно-духоносную, он созидал Иерусалим Нового Завета. Третий Рим нес идею государственную, державную, а Иерусалим Нового Завета освещал всех Фаворским светом, Голгофскими страданиями, Воскресением и Вознесением Христа, Его обетованием Второго сошествия для суда над живыми и мертвыми.

Новоиерусалимский монастырь. Истра, Московская область

И то, что афонские монахи поддержали идею создания в России пусть не копии Иерусалима, но хотя бы его схему, напоминающую подлинные места земных подвигов Спасителя, показывало веру святогорцев в предназначение России – стать местом Царствия Божия на Земле.

В самом деле, когда идешь по землям Воскресенского монастыря, расположенного в бывшем Звенигородском уезде Московской губернии, воочию представляешь Святую Землю. Очень похожа на Иордан река Истра (как, кстати, и река Жиздра у Оптиной пустыни), похож ручеек у монастырских стен на поток Кедрон, две вершины, названные Фавором и Ермоном, напоминают о Преображении Господнем, березовая роща напоминает маслины Гефсиманского сада, старый дуб – отдаленная, но все-таки родня дубу Мамврийскому. Здесь и купель Силоамская, и колодезь самарянки. В главном храме – Судные врата, Красные врата, Камень Помазания. С благодарностью вспоминается подвиг монаха Арсения (Суханова), который, будучи в Иерусалиме, снял планы и чертежи Святой Земли. И, мало того, привез модели (макеты) храмов Гроба Господня и храма Рождества в Вифлееме. Патриарх Никон, как известно, не достроил Новый Иерусалим, ссылка в северные монастыри оторвала от главного дела жизни. Но упокоился он здесь. Спустя сто лет, при Екатерине, храм был достроен. В июле восемнадцатого года служил прибежищем эсеров, вскоре был разрушен. Но прошло время, стал возрождаться, и вот – чудо Божие, как будто и не было никаких большевиков и эсеров, воскрес Воскресенский монастырь! И поныне несет благородную службу ознакомления паломников с местами земных подвигов нашего Спасителя.

Но вернемся на Афон восемнадцатого века.

В восемнадцатом веке наметилось общеафонское движение к особножительству, называемому на Афоне идиоритмией. Стали появляться скиты. Скит состоял из нескольких построек, хижин, домиков, обычно скромных, а в середине строился общий храм – кириакон. Появление скитов со строгим режимом жизни, очевидно, было неким противодействием идиоритмии, которую строгие аскеты считали признаком обмирщения.

Первым был создан скит Святой Анны, при Великой Лавре (1572). Особо суровой аскезой прославился скит Кавсокаливит. Далее шли также крупные скиты: Святого Димитрия (Ватопед), Иоанна Предтечи (Иверский), Святого Великомученика Пантелеимона (Кутлумуш), Новый скит Богородицы и румынский скит Святого Димитрия (монастырь Святого Павла), Благовещения Богородицы (Ксенофонт), Пророка Илии (Пантократор).

Румынский скит Продром. Афон

Долги и налоги обременяли Афон весь восемнадцатый век. Нищета не всегда способствовала улучшению духовной жизни, поиск пропитания отвлекал монахов от главного их назначения – молитвы. Патриарх Гавриил издал (1783) Типикон, главной целью которого было возвращение древних порядков иноческого жития. Из трапезы монахов изгонялось мясо, число мирян резко ограничивалось, да и то им разрешалось обитать только в Карее. Проту Святой Горы давалась пожизненная власть, он рукополагался лично Патриархом, который вручал проту ключи от зала собраний. В помощники проту избирались от монастырей четыре эпистата (попечителя). У каждого из них была четвертая часть афонской печати, и никакой афонский документ не мог быть действителен, если на печати недоставало хотя бы одной части.