— Назову его... Стас, — важно говорит Андрюша.

— Почему Стас? — Я присаживаясь на корточки и целую его в пухлую щечку. — Может, это она?

— Нет, — упрямится Гарри. — Стас! Он меня вчера обижал на улице. И я хотел его побить.

— Хм… — задумываюсь я. — Ты раньше называл все игрушки Динами...

— А теперь буду называть Стасом!

Вечером сходим на площадку, посмотрю, что там за мальчик. Похоже, дело не только в красном ведерке, синей лопаточке и неподеленной территории в песочнице. Не удивлюсь, если замешана ревность к Дине. Это девочка, которая Андрею очень сильно нравится.

— Супер, Дрю! Вот и мама.

Я замечаю в дверях довольную Ласку, которая уже натягивает на себя джинсы и джемпер.

— Пост сдал, — улыбается она во все тридцать два зуба.

— Всё? Сбегаешь? — улыбаюсь в ответ, наблюдая за Настей.

— Да, до работы доеду. Буквально туда и обратно. А то с утра уже весь телефон оборвали.

Я отхожу в сторону, решив вечером огорошить Настю «приятными новостями», что завтра они с Андреем поедут со мной на тренировку. Гарри нравится проводить время с детьми и кататься на коньках. Вот и совместим приятное с полезным. Бог даст, ничего не сломаем. Ни себе, ни окружающим людям.

Ласка убегает по своим делам, а мы с Андреем идем в детскую. Меня со вчерашнего дня не отпускает любопытство, что же такого он там натворил. В комнате погром — ничего необычного, а вот из нового — обои разрисованы черным маркером. Черный — наш любимый цвет. Рисовал Андрей от души, это сразу заметно.

— Это что такое, сынок? — киваю на его художества.

— Настя краски не разрешала брать, — хмуро отвечает он, услышав строгие нотки в моем голосе. — А я хотел рисовать. — Упрямо топает ногой.

Я едва сдерживаю улыбку.

— А оттирать как будем?

— Никак. Мне понравилось рисовать стоя, а не сидя за столом. И вон там, — показывает Гарри на противоположную стену, — я еще не дорисовал.

Н-да. Наверное, с ремонтом пока и впрямь повременим. До совершеннолетия Андрея.

— На площадку хочу, — говорит он, наблюдая, как я поднимаю одну из машинок с пола, не отводя глаз от его художеств.

— Окей. Собираешь игрушки, и идем. По рукам? — предлагаю я.

— Я не хочу собирать игрушки. — Андрей опять хмурится.

Я молча подтягиваю к его ногам пустую коробку и выхожу из детской. В противном случае останемся дома, а с Диной будет играть Стас. Даже не приходится это озвучивать: Андрей иногда понимает всё по одному моему взгляду. Не знаю, как Ласка, но я ходы этого маленького манипулятора давно научилась просчитывать наперед. Со мной эти трюки и топанье ногами не прокатят.

Пока разбираю вещи и звоню Ульяновой, Андрей копошится с игрушками и при этом над чем-то громко причитает. Я не удерживаюсь от соблазна и, включив камеру, подкрадываюсь к детской, снимаю его на видео.

Через сорок минут Андрей довольный вышагивает по улице в новом чистом костюмчике. Нагулявшись, он тащит меня в ближайшее кафе, чтобы поесть пирожных. Ласка присоединяется к нам в процессе пиршества. Мы обсуждаем с ней завтрашний график и, сойдясь во мнении, что они с Андреем проведут со мной время на катке, идем домой.

Больше всех подобному раскладу рад Андрей, мы же с Настей опасливо переглядываемся, про себя думая о том, как бы после катка не мчать в травмпункт.

— Спорим, он будет как шар в боулинге разгоняться на коньках и мчаться в толпу? — шепчет Настя так, чтобы Андрей не услышал.

— Зато таким образом его можно обучить счету, — подхватываю я. — А говорила, что ты не прирожденный воспитатель. Главное, индивидуальный подход! — Толкаю рычащую Настю в бок.