Ромул улыбнулся, переживая снова те эмоции:

– Тогда-то мы и поняли, что всё помним, что мы какие-то особенные, и что нас тянет друг к другу с неимоверной силой. У нас родилось много потомства, самых замечательных и самых красивых птенцов. Я был безгранично счастлив! И Ариа тоже… Её глаза ежесекундно светились радостью и любовью.

Он замолчал, держа в руках кружку с чаем и глядя в закрытое шторой окно…

Молчали и члены его небольшой семьи, начиная осознавать, какой огромный груз носит в своём сердце, этот старенький, одинокий мужчина.

– Потом был круговорот жизней… – выдохнул дедушка. – Мы рождались деревьями, животными, рыбами… мы почти всегда находили друг друга. Всегда искали, при каждом рождении, только появившись на свет я начинал её искать. Она всегда недалеко от меня рождается, вот только… только узнать друг друга мы можем после пяти лет… когда появляются шрамы… Пробовали бегать и орать наши имена, но тогда нас или выгоняли из стаи, или съедали, или убивали как умалишённых. Приходилось искать молча.

Ромул протёр второй рукой линию старой раны и отбросив стеснения продолжил:

– Эти отметины мы получаем каждый раз по-разному, разными способами… Был рыбой, так прилетало то от хвоста соотечественника, то волной на камни выбрасывает…

Он снова замолчал, было видно, что каждое слово даётся ему тяжело, а сами воспоминания ещё тяжелее…

– Нам всем иногда трудно вспоминать боль, прожитую за одну жизнь… а за сто жизней… двести… Ну что я о грустном-то, хватит! Арие хуже, чем мне… она всё время получает шрам на лице… В случае с твоей мамой, – он посмотрел на Стефана, – я был уверен, что встретил Арию. Шрам на лице, год и место рождения, всё говорило о том, что это она… ну кроме памяти… Когда я называл её Ариа, она смеялась… я спрашивал: «Ты помнишь Аарна?», и она всегда отвечала: «Нет! Какого Аарна? Я вообще ничего не помню, после того удара по лицу». Был уверен, что она – это она… Когда Лаура умерла… я тоже должен был умереть, я всегда умирал с Арией в один день, и даже почти в один час. Прошли сутки… смерть не пришла, двое… трое… но пришло понимание… Это не она. Я ошибся!

– А сердце? Сердце не подсказывало? – Мария смахнула слезу сожаления со своей щеки, плавным, почти не заметным движением.

– Подсказывало. – задумчиво ответил Ромул. – Но я всё отмахнул, ведь была уверенность. Когда мы умирали в прошлой жизни, я обещал, что найду её в следующей, и мы всё-всё счастье, недожитое тогда переживём в двойном размере! Я сделал жизнь Лауры самой безоблачной, без единого изъяна!!! Я подарил ей весь мир! Я сделал всё, чтоб она ни секунды не горевала, не грустила, и не дай бог плакала! Я сдержал своё обещание! Но не перед Арией! Как она прожила??? Я не знаю!!! Возможно она страдала, её били, она была несчастной?

Ромул заплакал:

– Я не сдержал своё слово перед ней! Я женился на Лауре и уехал в другую страну! А она искала меня! Она точно искала меня! Искала тут! А я уехал…

Теперь слёзы роняла не только Мария, но и Алекс, отбросив мягкого мишку, начал перелазить дедушке на колени, и обняв… гладил по волосам, пытаясь успокоить.

– Пап. – Стефан тоже присел на корточки перед отцом. – Мальчикам не гоже плакать! Ты же сам меня этому учил! Ну всё. Прошлого не изменить, ты это лучше меня знаешь, мы найдём её! Найдём и все вместе подарим ей максимум счастья! Я обещаю тебе!

– Она точно знает, что вас зовут Аарн?

– Да! Она точно это знает, но я боюсь, вдруг она тоже потеряла память? Или зрение? Ведь я потерял способность ходить, скорее всего и с ней в тот год произошёл несчастный случай. Она может быть обездвижена, как и я.