Где только она этого нахваталась! Валя научил? Или передалось по крови от родного отца, который прямо сейчас настороженно слушает ссору своих дочек…

- Сама такая! – визжит Поля.

Миша едва уловимо вздрагивает, врезается взглядом в дверь, за которой разворачивается эпичная битва близняшек, и принимает стойку, будто мысленно вскрывает ее монтировкой и хочет заглянуть внутрь. Пока в кабинете происходит настоящий Армагеддон, в нашем зале воцаряется полная тишина, в которой отчетливо слышится тяжелое, сбивчивое дыхание Демина.

Все-таки екнуло? Ты ведь сам отказался от них…

- У меня очень плотный график. Я не успею организовать все за две недели, - лгу как можно убедительней.

- Цена вопроса? – по-хамски бросает Альбина, устав быть милой.

Миша жестом осекает ее, что-то тихо говорит, но мне уже все равно. Я молча разворачиваюсь и ухожу с высоко поднятой головой, чтобы слезы не текли по щекам. Позже я поплачу навзрыд. Ночью в подушку, когда дочки будут спать.

- Анастасия, подождите… Настя…

Мурашки по коже от его низкого, глухого баритона. Не оглядываюсь. Скрываюсь в кабинете прежде, чем дойдет до ласкового «Настенька».

Прислонившись спиной к двери, я прикрываю глаза и часто, лихорадочно дышу.

- Что случилось? – подлетает ко мне Татьяна. - Ты такая бледная.

- Мамочку обидели! – испуганно пищит Поля и, бросив все дела, обнимает меня за талию.

- Мы их сейчас побьем, - пыхтит Ариша, прижимаясь ко мне сбоку, и пытается протиснуться к двери.

- Спокойно, Незабудки, - размеренно произношу, а в груди колет. - У мамы просто голова разболелась.

- Бе-едная мама! – нараспев тянут они.

Это так мило, что я невольно улыбаюсь, отпуская боль. Надеюсь, Миша нас не подслушивает. Неловкая ситуация. Впрочем, ему должно быть все равно.

- Танюш, проводи клиентов, пожалуйста, - успокоившись, вежливо прошу помощницу. - Мы не будем с ними работать.

- Что? Почему? – тараторит она и панически хватает ртом воздух. - Настя, ты что наделала? Они же…

- Татьяна, ты забываешься! – перебиваю ее стальным тоном. - Это приказ, а приказы не обсуждаются. Попрощайся с молодоженами и дай им контакты других агентств.

- Как скажете, Анастасия Николаевна, - поджимает губы она. Обиделась. - Значит, отдадим вашего жениха конкурентам.

Звучит двусмысленно…

Я уже отдала его. Без боя.

В солнечном сплетении разливается жгучая горечь. Рваными волнами накатывает предчувствие, что я поступаю неправильно. Словно упускаю что-то важное.

4. 3.2

За помощницей закрывается дверь, а я успеваю украдкой заглянуть в щель и поймать взглядом знакомый мужской силуэт. Закрываю глаза. Упираюсь лбом в холодную стену, слышу приглушенный голос некогда родного человека. Слезы стекают по щекам.

- Мамочка? – тихонько шелестит позади.

Дети молниеносно приводят меня в чувство. Смахнув предательскую соль с губ, я поворачиваюсь к ним как ни в чем не бывало. Словно это не у меня в груди зияет дыра.

- Так, девочки, что вы натворили? – строго отчитываю затаившихся крошек, упирая руки в бока. - Почему тетю Таню не слушались? Я больше не смогу брать вас на работу. Завтра пойдете в сад.

- С дядь Валей? – обреченно тянет Поля.

- К воспиталке? – кривится Ариша и закатывает глаза.

- Бе-е, - хором.

- Это не обсуждается, - произношу тихо, но убедительно. - А сейчас бегом убирать!

Окидываю взглядом бардак в кабинете, цепляюсь за разбитую рамку на полу. На фотографии под стеклом – мы с девчонками. Трещина на уровне моей груди, будто нож мне в сердце воткнули, и паутинкой расползается вокруг, перекрывая наши лица.

- Хулиганки, - тяжело вздыхаю.