– Нужно отнести её в опорный пункт милиции, там быстрее узнают, чья потеряшка. – Сашка хотел подойти ближе, но малышка сразу запротестовала, оглашая улицу рёвом.

– Сонечка, не надо бояться этого дяди. Он хороший и никогда не обижает маленьких девочек.

Кроха, согревшись под курткой, задремала, положив голову Тане на плечо. Длинные, спутанные, давно немытые волосы, свесились вниз. Ребенок пах бедой и несчастьем. Проходя мимо фонаря, Таня посмотрела на свою ношу, и у неё защемило сердце. Грязное личико Сони запятнали разноцветные синяки.

Сашка осторожно забрал малышку.

– Устала? Давай теперь я понесу. Вдруг она уже не будет возмущаться?

Таня не могла понять выражение его лица. Оно показалось ей каким-то ожесточённым.

«Что с ним? Мне тоже её жалко, но он выглядит так…», – она не могла подобрать слов.

Соня завозилась, пытаясь улечься удобнее, и открыла глаза.

– Не пугайся, кнопочка. Я тебя не обижу. Сейчас придём к хорошим дядям, они помогут найти твою маму, – прошептал Сашка.

Такого ласкового голоса Таня ни разу не слышала у Лукьянова. Даже не подозревала, что может так говорить. До опорного пункта милиции он донёс девочку сам.

Дежурный выслушал их и задумался, решая, что предпринять. В этот момент в комнату вошёл участковый. Он оглядел спящего ребенка.

– Знакомая малютка. Значит, её мамаша не вняла предупреждениям. Родителей Сони хотели лишить родительских прав, но пожалели, давая возможность одуматься. Зря получается!

– Колесников, пусть ребята подпишут протокол, – обратился он к дежурному, – и отвезём девочку к непутевой мамаше. Посмотрим что и как. – Повернувшись к школьникам, попросил: – Ребенок спит, не хочется её тревожить. Поедете со мной? Потом я развезу вас по домам.

– Конечно.

Они вышли вслед за участковым на улицу. Сашка поёжился: тонкий свитер почти не согревал.

Милицейский уазик остановился у невзрачного домика. Одно из окон строения тускло светилось.

Участковый открыл входную дверь, пропуская ребят в дом. По узкому коридору они прошли в комнату. В сильно захламлённом помещении, освещённом только грязной лампочкой, почти не было мебели. Посреди комнаты стоял стол с остатками еды, под ним лежало несколько пустых бутылок. На сером от грязи полу валялись вещи, клочки смятых газет и ещё какой-то мусор. На продавленном диване, открыв рот, громко храпел молодой мужчина. Милиционер осмотрел комнату и прошагал дальше. Оглядел две других.

– Ну, и где же мамаша? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Распахнулась входная дверь. В комнату влетела заплаканная молодая женщина. Волосы на голове незнакомки напоминали воронье гнездо. Увидев незваных гостей, она остолбенела.

Участковый с презрением оглядел вошедшую женщину.

– Т-а-а-к, Филиппова, ты, где бродишь?

– Соню искала! Только на минуточку вышла к соседке, а когда вернулась, девочка исчезла.

Она заплакала, громко всхлипывая.

Малышка, завернутая в куртку, проснулась от шума.

– Мамочка! – радостно завопила кроха.

– Соня, солнышко мое! Вы нашли её.

Женщина забрала ребенка, освободив дочь из куртки.

Девочка прижалась к матери и пробормотала:

– Я искала тебя, искала. И заблудилась.

– Ну и что мне с вами делать, гражданка Филиппова? Материнскими обязанностями пренебрегаете. Ребенок ночью остался на улице один. В доме – бардак. – Участковый обвел комнату рукой. – Будем оформлять Соню в детдом.

– Миленький Павел Витальевич, простите, это в последний раз! Глаз с неё не спущу.

Женщина поставила дочку на стул.

– Смотрите ни одного нового синяка, как я и обещала. Больше никто не Соню обидит, – бормотала она, поднимая на девочке платье.