Квинн уже открыл рот, чтобы что-то ответить. Опасаясь, что он машинально выкрикнет: «Французский!», я его перебила:

– Этика трансплантационной медицины! Этот предмет читает профессор Ягенбург.

– Точно, – поддакнул Квинн с облегчением, одарив меня улыбкой.

Я поправила очки.

«Какая удача, что я тщательно изучила программу второго семестра».

– Интересный выбор. – Мама Ким снова посмотрела на Квинна. – Мы действительно никогда не встречались? – спросила она. – Может быть… Могу я спросить, сколько тебе… э-э-э… вам… лет?

– Тиму двадцать, – пронзительно сказала Ким. Её голос дрожал. – Пожалуйста, перестань задавать моим друзьям глупые вопросы. Мы идём ко мне.

Она провела нас в комнату, широкие окна которой выходили в идеально ухоженный сад. Поспешно поднимаясь по лестнице, я несколько раз споткнулась из-за дурацких очков.

– Можете приготовить себе что-нибудь поесть, в морозилке полно мини-пицц и пирогов! – крикнула мама Ким нам вслед. – Всё органическое и из цельнозерновой муки. Если хотите…

Конца фразы мы не услышали, потому что Ким прокричала в ответ:

– Ничего мы не хотим! – И энергично захлопнула дверь. Тяжело дыша, она прислонилась к ней спиной. – Вы что, с ума сошли? – зашипела она на нас. – Если моя мама узнает, что ты сын Юри, всё пропало!

«Ага, надо будет запомнить».

– Что именно пропало? – спросила я.

Сняв очки, я смогла рассмотреть Ким. Она казалась такой же красивой, как и во время нашей первой встречи, но её лицо заметно побледнело. Без тёмной помады, кожаной куртки и ботинок Ким выглядела на несколько лет моложе. Можно было даже угадать её настоящий возраст, ведь она на несколько месяцев младше Квинна. Если в семнадцать лет она уже училась на втором курсе, значит ей удалось перепрыгнуть через два класса. И красивая, и умная – везёт же некоторым. Но при ближайшем рассмотрении её внешность оказалась не совсем безупречной: синие волосы потемнели у корней, к тому же я заметила погрызенные, неаккуратные ногти.

– Сколько можно повторять, что мне нельзя с вами разговаривать. Я пообещала это седовласому. Из-за меня и так уже случилось достаточно бед.

Мы с Квинном переглянулись.

Седовласый, которого она упоминала и в прошлый раз, мог быть только профессором Кассианом. И это вполне подтверждало наши догадки. Значит, Гектор всё-таки поймал Ким той ночью и, возможно, скормил бы её своим волкам, но профессор Кассиан приказал её отпустить. Разумеется, предварительно как следует запугав. Мы могли убедиться – слова профессора сработали как нельзя лучше.

– Я подвергаю опасности всех, и вас тоже. – Ким сердито посмотрела на нас. – Почему вы такие тугодумы и не можете просто с этим смириться?

– Потому что именно ты втянула меня во всё это, – сказал Квинн. – И потому что ты, кажется, знаешь о моём отце то, чего не знаю я.

Он сел на стул, вытянул ноги и начал постукивать костылями по книге под названием «Анатомический атлас». Другого стула в комнате не было, поэтому я присела на край стола, так я отлично видела и Квинна, и Ким.

Стол занимал бо́льшую часть пространства в минималистично обставленной комнате: он тянулся от одной стены до другой и был завален книгами, папками и множеством отдельных листов, разбросанных вокруг большого экрана и наполовину покрывавших клавиатуру. На узкой односпальной кровати тоже валялись бесчисленные листы бумаги, справочники и раскрытый ноутбук. На стенах висели плакаты: периодическая таблица химических элементов, анатомические схемы, а также запутанные диаграммы метаболических процессов и ферментов. В комнате не было ни малейшего намёка на то, чем занималась Ким помимо учёбы. На краю кровати сидело несколько разноцветных плюшевых зверушек, но, присмотревшись, я поняла, что это гигантские вирусы, бактерии и клещи. В игрушке слева я, кажется, узнала вошь, только большую, сантиметров тридцать в длину.