— Даже пуш-ап не спасает, — сетовала я, кружась у зеркала в гостиной и расталкивая подруг. — Может, салфетки подсунуть?

— Давай лучше я у мамы силиконовые вставки возьму, — предложила Джеки, не забыв ткнуть локтем довольную Бри. — А ты не хвастайся!

— Я не виновата! — принялась канючить та. — Они сами за лето выросли!

— Да ладно вам, — я примирительно обняла их за плечи. — Давайте фоткаться.

С хохотом принимая позы моделей из журналов, мы делали селфи и скидывали в общий чат. Игриво надув губки, я изогнула спину, и тогда-то и заметила пристальный взгляд в зеркале.

Блейк смотрел оценивающе — по-взрослому, как обычно смотрит на своих подружек — и меня пробрало до мурашек. Когда мы столкнулись у двери четверть часа назад, где он ждал отца, чтобы передать какие-то конфиденциальные бумаги, я не чувствовала ничего подобного. Мы просто кивнули друг другу, а теперь по венам словно пробежал ток.

— Эй, Блейк, мы красивые? — Джеки кокетливо прищурилась.

— Как куколки, — он преобразился за мгновение и с привычно непроницаемым выражением лица отвернулся к подоспевшему отцу. — Привет, Тэд. Вот новый договор от юристов.

— Здесь лишь одна куколка,[1] — авторитетно заявила я, нервным движением взбивая волосы.

Мне не понравилось, что Блейк сделал комплимент нам троим. Только я должна быть достойной его внимания!

Эта мысль стала наваждением. Я хотела, чтобы он пожирал меня взглядом. Обнимал, стискивая талию до стона, целовал, шептал на ухо. Несколько дней я еще держалась, но случайно наткнувшись в библиотеке на книгу Набокова, усмотрела в схожем имени героини знак и перешла в наступление.

— Я знаю, чего ты хотел, — с придыханием начала я, застав его поздно вечером в гостиной.

Он не планировал заезжать, но из-за застрявшего в пробке Стива, мама никак не могла выбраться с благотворительного аукциона в Челси, и Блейк, волею случая оказавшийся рядом, вызвался подбросить ее домой и занести купленные картины.

— О чем ты? — он удивленно приподнял бровь, не понимая намека.

Надо отдать ему должное — мастерски изобразил. Вот только меня не обмануть.

— О том, как ты смотрел, — я многозначительно улыбнулась. — Я согласна. И буду твоей Лолитой.

Я сделала шаг к нему, надеясь, что Блейк не станет терять времени даром. Так и случилось, только вместо страстных объятий меня ждал громкий смех.

— Слушай, кукла, я не извращенец, — добавил он серьезным тоном, когда я обиженно захлопала ресницами. — Просто представлял, какой роскошной женщиной ты станешь, когда подрастешь.

— Мы можем этого не ждать, — оживилась я, скинув с плеча тонкую лямку платья.

— Долорес, уймись, — Блейк нахмурился.

Отпрянув, я прикрыла ладонями пылающие щеки. Мерзавец! Он посмел меня отвергнуть!

А отвергнутая женщина мстит с размахом. Нет, к отцу я не пошла — хватило ума — а вот маме нажаловалась, что «дядя Блейк потрогал меня за ногу, когда я вышла из душа».

Силу разразившегося скандала можно было смело приравнивать к взрыву атомной бомбы. Мама надавала ничего не подозревающему Блейку пощечин и долго кричала и плакала, перед тем как выставить его из дома. Отцу, правда, признаться не решилась — дела у фирмы шли неважно, и слухи среди акционеров поставили бы бизнес под удар. К тому же опасность миновала — Блейк улетел в австралийский офис и не появлялся даже на семейных праздниках.

Воодушевленная заслуженным возмездием, я неделю ходила с высоко поднятой головой, пока не поняла, что скучаю. Мне не хватало Блейка и терзало чувство вины. Оно обострялось каждый раз, когда мама прикладывалась к бокалу, но даже тогда я не осмелилась рассказать правду.