Ленты уже начались, и полторы я прогуляла. Идти на середину не хочется, и я вспоминаю, что не завтракала. Но сначала заглядываю к себе в комнату. Признаться, идти боязно. Я боюсь кошмаров, боюсь, что начнется паническая атака. Не знаю, как отреагирует мой организм.

Поэтому и иду в комнату первым делом. Если выяснится, что я не смогу тут жить, у меня будет целый день, чтобы решить эту проблему. Открываю дверь и понимаю, что вся половина, принадлежащая Энси, пуста. Заправленная кровать, пустые полки, нет плакатов, чаев и милых сердцу мелочей. Становится грустно и немного обидно. Она даже ничего не сказала.

Уехала совсем? Просто переселилась? Она злится на меня или просто не может здесь находиться. Мне бы не хотелось, чтобы Энси на меня злилась.

На моей половине не изменилось ничего. Стол, за которым сидела убитая девушка, поменяли и переставили к стене. Вряд ли это избавит меня от кошмаров, если они будут меня преследовать. Так что, отчасти Энси я понимаю. Может быть, на ее месте я бы тоже попросила меня переселить, но я на своем. А на моем, я прекрасно знаю, можно поменять место, но кошмары все равно буду приходить. И в другой комнате. Сейчас я иначе воспринимаю поездку в другой город. Она выдалась слишком эмоциональной, тяжелой морально и приглушила травмирующие воспоминания того утра, когда мы проснулись в одной комнате с трупом.

Залезаю в шкаф, переодеваюсь в свежий комплект формы. Беру укороченную курточку, взамен бесформенной толстовки Волка и направляюсь в столовую. От голода кружится голова. Вот стоило с утра съесть омлет, который приготовил шэх. От мыслей про шэха, голод снова отступает. Дурацкий организм! У меня такое бывает, могу не вспоминать про еду. Но это опасное состояние. Страшно, что позорно рухну в обморок, поэтому заставляю себя в столовой взять красную рыбу, овощной салат и сладкий чай. Сахар – отступление от рациона, но он мне необходим. Я слишком вымотана.

Уже, когда подхожу к столику, на меня выдвигаются трое, что интересно, не девчонок, а парней. Один задевает рукой поднос, и еда летит на пол. Я отступаю, чтобы чай не оказался на мне.

Настолько шокирована, что даже не бью в ответ. В столовой воцаряется тишина. Все затаили дыхание и ждут, что будет дальше.

– Думаешь, тебе все можно?– спрашивает темноволосый с вызовом. Я не помню этого парня. Старшекурсник. Кто их запоминает и рассматривает. Я отучилась тут всего ничего. – Ты обвинила Викса, и он повесился. Это вообще нормально? А ты в курсе, что он не был виноват! У него мать его растила одна! Она в лечебнице, пытается пережить трагедию! А ты приходишь сюда, как ни в чем не бывало!

– Я-я-я… – С трудом загнанные глубоко внутрь переживания, вновь врываются наружу, заставляя быть слабой. Такой, какой я не была уже давно. Просто не нахожу, что им возразить.

– Что ты блеешь? – накидывается на меня второй. Красные глаза навыкате, кулаки сжаты. Парни злы и чувствуют мою неуверенность. Начинает тошнить. То ли от голода, то ли из-за сложившейся ситуации. Я готова позорно разрыдаться. И уже бы давно разрыдалась, но не дает спортивная выдержка. «Дыши,– повторяю себе мысленно. – Просто вдох-выдох».

А собравшиеся в столовой студенты не вмешиваются. Стая шакалов, которые ожидают завершения конфликта, который складывается не в мою сторону.

– А ты знала, тварь, что убитая девушка была моей? – снова начинает второй, особенно агрессивный. – Да, ты даже имени ее не знала!

«Да, не знала! И что?» – хочется крикнуть, но я молчу. Просто хочу, чтобы все закончилось. Отслеживаю движения, четко понимаю – если хоть один замахнется, ударю в ответ. Мне не страшно от их угроз, страшно от того, что я верю – парни правы. Все их упреки справедливы, и именно эти мысли не дают мне дышать.