______________

*Седмица — неделя.

______________

— Завтра ко второй дневной страже будем в Бургхаме, — сказал мужчина средних лет. Он потягивался и зевал, видимо, хотел скорее лечь отдохнуть перед завтрашним переходом.

— Я наделся, что уже сегодня дойдем, — как-то удрученно вздохнул его товарищ, который выглядел значительно моложе.

— Шпили императорского дворца видишь?

Молодой долго вглядывался вдаль, но в свете заходящего солнца, очевидно, ничего не смог разглядеть.

— Не-а, — покачал он головой.

— Вот и я не вижу, а сторожевые башни уже видны.

— И что это значит? — не понял его сменщик.

Собеседник недовольно скривился, будто вынужден был объяснять малому ребенку очевидные вещи.

— Шпили дворца очень тонкие, и как только мы их увидим, значит, осталось двигаться около двух страж. А башни видны уже за четыре стражи. Вот и считай сам, сколько нам осталось.

— Сложно это, — протянул молодой.

Теперь я поняла, что за горы видела впереди — это здания! Огромные, мощные здания столицы. Я никогда не задумывалась, что чьи-то дома могут настолько отличаться от наших!

— Послужишь с мое, научишься, — хлопнул его по плечу товарищ.

— Да, если какая-то безумная не нападет, как на Гвардуса, — молодой понизил голос до шепота и покосился в мою сторону, но я сделала вид что сплю.

— Он совсем плох, — так же шепотом подтвердил воин, а у меня от его слов радостно забилось сердце. — Сразу не пожелал прижечь щеку, а теперь вряд ли долго протянет. У него начался сильный жар.

Молодой выругался, я точно не поняла, что он сказал, потому что ругательствам меня никто не учил. Но следующие слова заставили меня напрячься.

— До сих пор не понимаю, почему мы просто от нее не избавились? — проворчал молодой. — Лишние хлопоты. Да и Гвардус, хоть и заноза в заднице, но все же жаль его.

— Ты же знаешь, что император не разрешает трогать женщин и детей. Но и оставить ее мы там не могли. Она старшая дочь этого их… главного… Мужика ее мы убили, а как вышла бы замуж за кого другого? Правильно Гвардус сказал: нам нужно ослабить их. А это женщина там ни к чему.

— Да, но разве это женщина? Это безумная… — он снова посмотрел в мою сторону, я вовремя сомкнула веки на всякий случай, хотя в сумерках он вряд ли увидел, что я бодрствую. — Безумная… скорпионша! С ядовитой слюной! Не иначе как в ней сидят нечистые!

— Ты знаешь, что бывает, когда император узнает, что его приказы нарушаются. А он обязательно узнал бы! Кто-то да донес бы. Так что терпи. Немного осталось, приедем в город, Гвардуса в лазарет сдадим, а эту, — опытный воин тоже глянул в мою сторону, я поняла это лишь по изменившемуся направлению звука его голоса, глаза боялась открыть, чтобы не выдать себя. — А эту на невольничий рынок. Правильный хозяин быстро выбьет из нее спесь и весь ее яд.

В этот момент воины не таясь засмеялись. Кто-то из своих шикнул на них, и они тут же притихли. А я лежала в повозке, откуда мне нельзя было вставать, и изо всех сил сжимала челюсти, чтобы не закричать в бессильной ярости. Они не собираются везти меня к императору! Я не смогу отомстить ему! Не смогу убить!

Всю ночь я не сомкнула глаз. Лежала и следила за убывающей половинкой луны, которая двигалась по небосклону. И думала, думала, думала, пока от мыслей не разболелась голова. Мне нужно сбежать, пока не слишком поздно. Сбежать, чтобы проникнуть в императорский дворец и уничтожить убийцу моего отца! И я с отчетливостью поняла, что это стало моей единственной целью в жизни. А потом — будь что будет! Мне не жаль отдать жизнь ради благой цели. А в том, что убить угнетателя — цель благая, я ни на миг не сомневалась.