— А вы больше читайте книги, говорят, от этого пополняется словарный запас, — подсказала я.

— Умная, да?

— Не глупее некоторых, — парировала я.

Мне доставляло удовольствие дерзить моему заклятому врагу. Наверное, у меня напрочь отшибло чувство самосохранения. Еще два часа назад я бы молчала и рыдала, уткнувшись в подушку. А сейчас — просто была загнана в угол. Не каждый день меня продают монстру. А как себя вести в подобной ситуации — нигде не написано.

— Через десять минут! Ты должна быть внизу. За столом. И не дай бог ты там не окажешься, Сабина! — очень тихо, с угрозой в голосе, процедил Широков.

Я поняла, что мужчина на гране. И понимала, что не хочу увидеть, как Широков взорвется. Потому благоразумно прикрыла рот. А поскольку мой враг уже медленно поднимался на ноги, то я торопливо отползла от него подальше.

Широков, пнув ту самую тумбу, которой я пыталась подпереть двери, покинул комнату. А я взглянула на свои пальцы. Они дрожали.

— Ну что ж, не убил и прекрасно, — прошептала я.

***

— Глеб Алексеевич, она же двинутая на всю кукушку!

— Шей молча!

— Давайте ее сдадим на опыты?

— Мухтар!

— Понял, понял, — вздохнул охранник, и вернулся к изучению боевого ранения на затылке Глеба. — Думаю, можно не зашивать. У вас и не такое было. Удачно она вас, кстати. Пара сантиметров ниже и кирдык.

— Можешь тише говорить! Мозги трещат! — пробормотал Широков, а Мухтар закрыл рот.

Глеб прикрыл глаза. Кому рассказать, что именно произошло в его доме, никто же не поверит. Чтобы самого Глеба Широкова нокаутировала какая-то девчонка? Да никогда! Но это случилось, да.

И Глеб совершенно некстати вспомнил ощущение ее губ. Мягких и пухлых. Он же не сразу тогда понял, что именно задумала девчонка. Лежал неподвижно, пока не начало звенеть в ушах, и стало не хватать воздуха. Потом уже осознал, что она закрыла ему нос и рот, собралась откачивать его. Что, признаться, похвально. Видать, совесть замучила. Или просто не хотелось мотать срок за его, Глеба, убийство.

Широков хмыкнул. Девчонка уже дважды за день нанесла ему телесные повреждения. Хотя, больше, конечно, пострадало самолюбие Глеба. А такое он простить не мог. Отомстит, разумеется. Только подождет, когда пройдет тошнота и перестанет кружиться комната.

И вдруг в тишине дома раздался грохот, словно кто-то со всей дури швырнул на пол кусок металла. Глеб скривился, вздохнул.

— Ой, простите, пожалуйста! — послышался звонкий голос Сабины.

— Что еще она могла там сломать? — пробормотал Широков, не ожидая получить ответа на свой вопрос.

— Прикажете убрать хрупкие вещи в сейф? — подал голос Мухтар и щелкнул крышкой ящика, в котором хранилась аптечка.

— Ну давай, — вновь вздохнул Широков.

***

***

Глеб смотрел исподлобья на девушку, сидящую напротив. Сабину от него разделял длинный стол. Это даже хорошо, что она настолько далеко от него. Да, хорошо. Иначе он бы встал и придушил ее. Вернее, даже вставать бы не пришлось. Просто руку бы протянул и все.

Одна радость — Мухтар вовремя подсуетился и заставил охранников отнести все, что может разбиться, в подвал. Там была оборудована комната-сейф, где весь антиквариат и предметы, составлявшие ценность, можно сохранить от катастрофы по имени Сабина.

Пожалуй, за несколько часов, что девчонка провела в доме, Глеб стал понимать Ярослава. Старик с радостью перекинул бремя опеки на его, Широкова, плечи. Еще и долги свои покрыл. Кажется, Глеба где-то провели, а он и не заметил.

— У вас ужасная кухарка, — фыркнула Сабина, взяла в руки ложку, зачерпнула содержимое из тарелки и перевернула ложку так, что вязкая каша плюхнулась обратно. — Разве это каша? Это не каша, а клейстер какой-то.