— Подписывай, блядь. Или уебывай отсюда, забыв о какой-либо помощи, — продолжал удерживать за волосы, швырнув в меня ручкой так, что она больно отрикошетила от колен.

— Подписывай, — шипел мерзавец.

На бумагу с моих щек упало несколько капель. Судорожно хватаясь за металлическую ручку, поднесла ее к бумаге, но она тут же выпала из дрожащих пальцев.

— Отпустите, — жалобно скулила. — Я все подпишу.

— Так подписывай. Не хочешь понимать по-хорошему, будет так, как для тебя более доходчиво.

Наконец-то совладав с письменным прибором, перелистнула бумагу и поставила кривую подпись.

— Так-то лучше, — спокойно сказал Панкратов, отпуская меня.

Сделала шумный вдох, проталкивая чертов ком обратно в глотку и останавливая ненужные слезы. Отвернулась к окну, раскатывая во рту горечь от собственного поступка. Теперь я в полной власти этого чудовища, и он вправе начать пользоваться мной с момента подписания договора. И согласно документу, он может взять меня здесь и сейчас, не поднимая перегородки. Глаза щипало. Хотелось удавиться только от одной мысли о подобном развитии событий. Одно успокаивало, согласно договору, он будет обязан вытащить папу и Настю на свободу.

Услышав шорох, украдкой посмотрела на мужчину, заметив, как он поставил размашистый автограф рядом с моей неказистой подписью. Вот и все. Теперь он тоже не сможет пойти на попятную. С этого момента я его рабыня, а он мой господин. Усмехнулась сложившейся ситуации. Разве о таком я мечтала для себя? Такой видела свою жизнь?

— Тебе полагается последняя встреча с отцом, — сухо произнес Адам, постучав в перегородку.

Стекло опустилось, и Панкратов передал папку своему охраннику.

— Что значит последняя? — сердце замерло, и кровь отхлынула от лица. — Вы же не?..

Не смогла произнести жуткую догадку, промелькнувшую у меня в голове.

— Не что? — окинул меня презрительным взглядом. — Не убью его? Договаривай. Чего заткнулась?

Но я не могла даже озвучить подобный ужас.

— Все в порядке будет с твоим папочкой, — хмыкнул он, и в его глазах я увидела столько отвращения, что вмиг ощутила себя грязной. — Скажешь, что возвращаешься на учебу. Когда приедешь в следующий раз, не знаешь.

— Он будет ждать меня на новый год, — ощутила тоску по прежней жизни, понимая, что теперь в ней не останется ничего из того, что я любила.

— До нового года ты мне успеешь надоесть. Но лучше пусть не ждет, — равнодушно добавил, смотря в окно.

Остаток пути мы ехали в полной тишине. Я проживала личный конец света, а он.. На него мне было плевать.

— Приехали. Твой выход, Голубка, — вырвал из размышлений голос моего хозяина.

21. Глава 20

Тусклая лампочка болталась под потолком. Стол, два стула, металлическая дверь и зеркало. Я словно попала на экраны телевизора в кадр какого-то фильма, где герой пришел навестить близкого в тюрьму. Не знаю, почему меня не повели в общую комнату для свиданий, а выделили допросную для встречи с отцом. Конечно, я все понимала. Его хотят уличить во лжи и осудить любым способом. Наверняка здесь писались все разговоры. Или же… Адам постарался, чтобы нам никто не мешал. Но ни один из вариантов не успокаивал. Происходящее пугало. Боялась человеческого коварства и того, что мог еще придумать Панкратов. Как ни странно, но теперь договор, подписанный в машине, успокаивал. Скоро папа будет на свободе. А мне осталось лишь отлично отыграть свою роль, и тогда с ним все будет в порядке.

Атмосфера в этом месте угнетала. Еще только выглянув из окна машины и увидев высокий забор с проволокой под напряжением, ощутила, как холод сковал тело, пробирая до самых костей. Но стоило войти внутрь, столкнуться с этими мрачными, суровыми людьми, чья жизнь состоит в том, чтобы следить за порядком среди преступников, как показалось, что и не я это прохожу по узким тоскливым коридорам из одного зарешеченного отсека в другой.