– Останься, – попросил он, глубоким чувственным голосом. Меня терзали противоречивые чувства. Разум вопил о том, что я должна бежать без оглядки, а сердце молило остаться, и позволить ему показать новый мир. Уверена, у него в этом много опыта.

Я выдыхаю горячий воздух, понимаю, что проигрываю в борьбе с разыгравшимися гормонами. Не могу и не хочу сопротивляться. И он накидывается на мои губы. Целует по-другому. Не нежно и ласково, а настойчиво, сметая последние сомнения. Горячо и сокрушающе.

Я сама снимаю с него футболку, целую в шею, слушаю вибрирующие стоны, срывающиеся с его губ.

Откидываю покрывало в сторону, опуская меня на постель, такую мягкую как пушистое облако, на котором я плыву, переживая новые и яркие эмоции. Слушая его ласковые слова, вдыхая головокружительный запах мужского тела.

Наши тела бьёт мелкая дрожь, мы захвачены новыми безумными чувствами, эмоциями. Мой крик тонет на его губах. Я проваливаюсь в порочную черную бездну, где есть только он и я.

– Моя девочка, мой сладкий Цветочек, – шепчет Марк, не прекращая меня целовать и ласкать. Я в плену его рук, губ, ласк. Растворяюсь в нем. Я стала другой. Марк показал мне новый мир. Мир взрослых.

Слышу как играет мелодия телефона, установленная на маму. Опоздала ты мама. Позвони ты двадцатью минутами раньше, ничего бы не было. Я не жалею. Прижимаюсь голой спиной к груди Марка, уношусь в мир сновидений, мечтая о будущем. О том, что мы теперь навсегда вместе.

– Ах ты ж гадина! – просыпаюсь от голоса Александры Валерьевны и в ужасе сажусь, прикрываюсь одеялом.

– Что ты кричишь, мам? – сонно спрашивает Марк.

– Она, всё-таки, залезла к тебе в койку!

– Прекрати! Ты почему вошла в мою комнату без стука? – Марк одевается и выводит маму за руку.

– Что я сделала! Черт! Как так получилось то? И что сейчас будет? – бормочу себе под нос, одеваясь дрожащими пальцами.

Как стыдно то. Я залезла? Она же совсем меня не знает. Зачем так говорить? Марк, вообще мой первый парень.

Остолбенев, слышу крики за дверью.

– Ты идиот, сынок! Она залетит и женит тебя на себе. Всё что ей нужно – кольцо на пальце. И войти в нашу семью. Конечно из грязи то в князи.

– Мама, прекрати! Лия не такая! И уж если говорить кто кого соблазнил, так это я. Она моя девушка! Отстань и веди себя прилично! – «его девушка», радостно стучит в голове.

– Вот уж только через мой труп! Есть такая хорошая девочка Инга, – так значит мне не показалось. Та рыжая его девушка? У них что-то было? – Я сейчас же позвоню в клининговую службу и добьюсь, чтобы ее мамочку немедленно уволили!

– Ты этого не сделаешь! – голоса удаляются, я оглядываюсь и выхожу.

Бегу к электричке. Мне так стыдно. Мама лишиться работы из-за меня. И все узнают чем мы сегодня занимались.

– Мам! – кричу с порога, сжимая ключ в руке. Какая я безалаберная. Мама звонила, переживала. А я даже не ответила на звонок.

– А! Явилась! – прорычал она злобным голосом. У меня даже мурашки пробежали по спине.

– Мам ты чего?

– Меня уволили! Прямо по телефону сообщили! Что сейчас делать? Где я работу найду в предпенсионном возрасте? Не могла ноги вместе держать? – всхлипнула, зажимая рот.

– Мам, как ты можешь такое говорить? Я его люблю. Мне очень жаль, что ты потеряла работу. Но мне тоже плохо.

– Плохо ей! – она обернулась на вышедшего из своей комната соседа Пашу. – Ты прикинь, что она вытворила? – он сделал глоток из бутылки.

– Да слышал я.

– Так! Ты больше здесь не живёшь!

– Как это?

– А так! Пожалела, приютила на свою голову! Нужно было добиваться квартиры от государства. Дай сюда! – мама выхватила из рук ключ. И вытолкала меня в коридор.