— Вам нечего бояться, баронесса, — услышав голос Искореняющего я, наоборот, затряслась, как осиновый лист. — Пока я здесь, вам никто не причинит вреда.

Вместе с его словами пришла свобода. Мужчина опустил меня на что-то мягкое и отстранился. Я осмотрела место, в котором оказалась, и по щекам побежали предательские слезы. Это была роскошная спальня, с массивной деревянной кроватью, накрытой парчовым покрывалом, дорогими шкурами лесных кошек, водившихся в сарагонском лесу, традиционным камином и прочей мебелью, и атрибутикой, указывающей на состоятельность владельца.

— Вино со специями, легкий ужин, — приказал кому-то Безликий, — проследите, чтобы все выпила и съела. После горячую ванну, ну и… все, что полагается.

Я затравленно посмотрела на двух служанок, одна из которых бросилась исполнять первое поручение, а вторая деловито рассматривала меня. Уже в годах, крепкая, уверенная в себе, сразу и не подумаешь, что прислуга. У такой не забалуешь и не закапризничаешь. Не то, чтобы собиралась капризничать, но надежду потянуть время пришлось похоронить сразу.

— Прощайте, баронесса фон Пирс, — учтивый поклон и не более, пристальный взгляд и обещание того, что прощание это недолгое, и встреча скоро состоится.

Ну да! Если подтвердится, что Амалия фон Пирс согрешила до брака, ее ждет позор и изгнание. А меня ждет, может, даже костер, если вина будет доказана, и грехи окажутся особенно тяжкими. Тогда Безликий лично наберет хвороста и запалит самый большой костер, какой только видели жители Сагадара.

— Прощайте! — нашла в себе силы ответить, но меня уже не услышали. Искореняющий покинул комнату и все, что от него осталось — белый плащ, который я стискивала с отчаянием и каким-то остервенением.

3. Глава 3

Приказ о том, чтобы проследили за моей трапезой, крепкая дама восприняла буквально. Встала напротив стола, сложив руки на груди, и даже на мгновение не отрывала от меня взгляда, пристально наблюдая за тем, чтобы съела все до последней крошки и до дна осушила огромный по моим меркам кубок вина. Если с едой я как-то справилась, хотя и давилась в конце, то с вином все было намного сложнее. Пряность и терпкость напитка мне совсем не нравились, а его крепость и сладость набили оскомину с первого же глотка.

— Ха, — не выдержала женщина, с презрением наблюдая за моими потугами. — Передо мной не обязательно разыгрывать из себя скромницу, не падкую на вино и развлечения. О вас здесь каждая собака знает.

Я так и знала, что она долго молчать не сможет. Это на лице было написано.

— Прошу, можно не допивать? — взмолилась, игнорируя ее нелицеприятный выпад.

— Это приказ, — сказала, как отрезала, чем вызвала во мне волну гнева.

Картинно, прожигая служанку ненавистным взглядом, я сделала еще два больших глотка и почувствовала, как мышцы расслабляются, тепло разливается по телу, а разум затуманивается. Осушив кубок до последней капли, перевернула сосуд и с грохотом поставила на стол.

— Вот и чудно! Следуйте за мной! — засеменила за ширму женщина, а я встала, пошатнулась, и отправилась за ней.

Свадебное платье потеряло первоначальную белизну и красоту. Грязный, слегка ободранный подол упал на каменный пол у купели, и я рассмеялась, подумав, что он и есть олицетворение измаравшейся чести моей сестры.

Женщина посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и довольно грубо принялась стаскивать с меня одежду. Помогла забраться в теплую ванну, сунула в руки смоченную в мыльном растворе мочалку.

— Так и будете здесь стоять? — будто я помыться не в силах без ее присутствия! Хотя мысль утопиться и избежать позора, промелькнула.