Этой ночью, в честь моего дня рождения, мы решили стать плохими девочками. Хоть раз в жизни мне захотелось наплевать на запреты отца. Нарушить правила. Стать свободной, взрослой. Вольной принимать решения самой, повинуясь зову сердца.

Юность рулит! Гормоны бушуют.

Я сделала несколько сумасшедших вещей, чтобы доказать всем, что я не кукла отца.

Покрасила волосы в малиновый цвет.

Набила тату.

Проколола пупок.

Боже… Если он увидит… Сходу прибьёт.

Теперь я сама буду распоряжаться своей судьбой. Как говорить, как одеваться, с кем дружить, где учиться… Я сделаю выбор сама.

«Девочка созрела...».

Как гимн звучит в голове мотивирующая песня Земфиры.

 В доказательство того, что я — отныне свободная, взрослая личность, я перекрасила волосы в розовый цвет и сбежала с подружками на рок-концерт бродячих музыкантов.

Это был бунт. Протест. Чтобы позлить папашу-тирана, который распланировал мою жизнь от и до. По своему вкусу.

— Новый стиль, — хвастаюсь я, тряхнув малиновой шевелюрой.

Глядя в тёмно-карие глаза хладнокровного диктатора, глядя на то, как его лицо рекордно быстро наливается краской, а на виске начинает пульсировать жилка, делая папу похожего на бешеного пса, я отчего-то быстро теряю смелость.

Нет, не вышло.

Лишь в мыслях я оказалась смелой.

На деле же — попустилась.

Не смогла дать отпор. Увидев страшнючие глаза отца, я моментально сжалась в клубок.

Ненавижу скандалы. Он всю жизнь меня подавляет. Я не люблю, когда на меня повышают и голос, болезненно воспринимаю конфликты.

Седые брови сдвигаются на переносице, руки сжимаются в кулаки, а ноздри как у быка раздуваются.

Всё. Мне конец.

Сейчас начнётся извержение вулкана.

Много гадостей на меня выльется.

Отец открывает рот, набирая побольше воздуха, и орёт:

— Дрянь! Ты в своём уме? Ты что наделала?!

Глухой стук. Он яро топает ногой, насквозь прожигая меня своей властной энергетикой.

— Этот ужас навсегда? — за волосы меня хватает, грубо их сжимает. — Мочалка. Гадость! Кто позволил? — грубо от себя отталкивает. Я почти бьюсь затылком об стену, начинаю молиться.

Кошмар. Я разбудила дьявола. Сейчас мне не поздоровиться.

— Нет, па, — лихорадочно машу руками, пытаясь оправдаться, — это оттеночный шампунь. Он смывается моментально.

Морщины на вспотевшем лбу слегка разглаживаются.

— Больше никаких посиделок с подружками. Ты на самоизоляции. Живо, в ванную пошла! Молись, чтобы тебе удалось смыть с себя этот кошмар и будь готова.

— К чему готова? — нервно сглатываю, предчувствуя что-то ужасное.

— Ты должна ему понравиться, — цедит отец, надменно скрещивая руки на груди, вздёргивая вверх подбородок.

— Кому понравиться? — не понимаю.

Старый сыч задумал очередной прикол. Против меня. Чтобы окончательно подавить мою личность и сделать для себя послушную дочь-рабыню. В угоду ему.

— Жениху. Я уже всё решил. Завтра мы идем в ресторан. Завтра ты познакомишься со своим будущим мужем.

— Что?!

Я почти мёртвым кулем на пол валюсь от шокирующего заявления.

— Да, Анастасия Соловьёва. Скоро ты выйдешь замуж за моего хорошего друга. Ваш брак должен сплотить две очень хорошие семьи.

— Нет, папа, нет! Ты что серьёзно? Скажи, что ты шутишь? — почти на колени перед бездушным деспотом падаю, умоляя. — За кого? — хнычу, кусая губы от щемящей обиды.

— За моего хорошего партнёра и очень успешного бизнесмена Ярослава Юсупова.

— Но я не знаю его! Не видела ни разу в жизни!

— Этот брак — наше спасение. Ты в курсе, что мы погрязли в долгах?

Отрицательно качаю головой, глотая подступающие едкие слёзы.

— Теперь знаешь. Этот брак вытянет нас из долговой ямы. Юсуповы — влиятельные бизнесмены. Ты станешь женой уважаемого человека и должна этим гордиться.