И как же его зовут? Я не особо разбираюсь в восточных именах. А ещё угадать без подсказки…

Ну вот зачем я соврала? Вечно так. Придумаю, а потом разгребаю в трёхкратном размере. И Ярый не даст слиться.

Замечаю на рубашке дорогие запонки. Там выгравированы маленькие инициалы. Щурюсь, стараясь рассмотреть лучше.

ГА.

Громов А…

– Ну что, – мужчина хлопает меня по бедру. – Давай свой вердикт.

– Он похож на… – Боже, что выбрать? Какое имя? – Аслана. Аслан, да.

Выпаливаю первое, что приходит в голову. Но ведь у такого грозного мужчины имя такое же должно быть?

Бандиты переглядываются. Не улыбаются. А после удивлённо смотрят на меня. Я угадала, да?

Боже, я угадала!

– Капец, кисунь, – Данияр чуть наклоняет голову. – Так далеко попасть от правды – это надо постараться.

– Наиль, – представляется мужчина, чокается бокалом с моим. – Приятно.

– И мне приятно, кисунь. Ты попала.

– Это не моя вина, – оправдываюсь. – Если он не похож на Наиля, то что мне сделать? Назвали неправильно, а все шишки мне.

Наиль начинает громком ржать, запрокинув голос. Ярый тоже трясётся рядом, едва сдерживаясь.

Обиженно вздыхают. Ненавижу, когда надо мной смеются. А Данияр только это и делает.

Перехватывает мой подбородок, когда я стараюсь отвернуться. Смотрит мне прямо в глаза.

Камень в груди растёт, давит сильно на сердце и лёгкие. Едва не теряю сознание от ощущений.

Гром тактично исчезает, я даже не замечаю этого. Тону в чёрных омутах.

– Попала, кисунь, – повторяет довольно. – И какое тебе наказание выбрать?

– Ты сказал, что у меня три попытки, – напоминаю тихо. – Ещё есть шанс.

– Хочет дальше врать? Сильнее закопаешь себя, Василиса. За каждую ошибку будешь должна мне оргазм.

– Мы об этом не договаривались!

– Я тут правила диктую. Ещё будешь пытаться?

– Буду.

Упрямо бурчу, не желая сдаваться. Моя прабабушка любила говорить одну и ту же фразу на всё, что происходило.

Сгорел сарай, гори и хата.

Вот. Отступать поздно в любом случае. Мне и так прилетит за ложь. А я могу выкрутиться. И тогда…

Всего одна ошибка не так страшно.

К нам подходят ещё люди, разговаривают о чём-то с Ярым. Никто на меня особо не обращает внимания.

– Можно я прогуляюсь к бару? – спрашиваю невинно. – Мне надоело сидеть. Я туда и обратно.

– Иди, – кивает Данияр. – Только шустро. И возьми мне ещё выпить.

Я подскакиваю, быстро отходу от дивана. Боюсь, что мужчина сейчас шлёпнет по попе. Слишком уж красноречиво туда смотрит.

Но Данияр даже не замахивается. Почти прилично себя ведёт на людях. Удивительно.

Я иду к бару, подмечая, что другого выхода из зала нет. Только тот, через который мы вошли.

И Ярый сидит лицом к нему, мониторит всех вошедших.

Заказываю виски, но возвращаться не спешу. Пытаюсь придумать, как незаметно проскользнуть мимо.

Кручу бокал в руке. Так сложно! Блин. Я училась циферки в программе сводить, а не бегать от зэков.

– Решила спиться? – лениво интересуется Гром, облокачиваясь на стойку. – Не советую. Ярый пьяных не терпит.

– Учту, – вежливо киваю, показательно делаю глоток. – Черт. Наиль Громов.

– Это я. Вроде знакомились. Или память как у рыбки?

– Нет. Громов как «ГромАрт», да? Я знаю тебя. Вас.

Блин. Ну почему я не подумала об этом сразу? Я не разбираюсь в искусстве, но слышала о выставках.

Об этом трещала подруга. Она любит всякие выставки, постоянно ищет компанию, чтобы пойти туда на них.

Рассказывала ведь мне, какие ужасные картины продаются и как много стоят. Три пятна – и тысячи евро.

И про Громова тоже говорила. Попасть к нему на выставку очень сложно. Там лоты за миллионы уходят.