Он целовал мою киску очень долго, делая это так, как будто это было романтично, как будто он был влюблен в нее, как будто он целовался с моим ртом, а не с моей вагиной. Его голова двигалась взад-вперед в такт его движениям, поцелуям, облизыванию, посасыванию, покусыванию.

Я думала, он мастерски умеет работать руками, но, как оказалось, ртом он управлял намного лучше.

Наконец, после всех дурманящих поддразниваний, его язык вонзился в меня, проникая так глубоко, как только мог.

Я закричала от удовольствия. Шум клуба заглушил мой громкий стон в тот же миг, как он вырвался из моего горла.

Я поняла, что он услышал это, потому что в ту же секунду, как я вскрикнула, он обезумел. Он начал трахать меня своим языком с такой сосредоточенной целеустремленностью, которую я видела у него только тогда, когда он пытался осушить стакан виски.

Он издавал эти восхитительные тихие звуки, когда поедал меня, звуки, которые я скорее чувствовала, чем слышала.

Мне нравилось это, нравилось то, что он заставлял меня оживать под его руками, под его ртом.

Я схватила его шелковистые волосы обеими руками и покачала бедрами, поворачивая свое ноющее влагалище к его лицу.

Я протестующе вскрикнула, когда его язык вышел, но вскоре он вернулся, прокладывая путь к моему клитору. Он нежно лизнул его один раз, два, три.

Это было так прекрасно и в то же время так мучительно; этого было слишком много, но почему-то мне нужно было больше, - мне нужно было все, прямо сейчас.

- Пожалуйста, - умоляла я его, не заботясь о том, слышит ли он, не заботясь о том, кто меня слышит. Мне нужно было больше. Мне нужно было снова воспламениться.

Он засунул в меня свои пальцы и начал бешено вращать ими. Я почувствовала, как мои собственные соки стекают по ноге. Это было почти больно, но в то же время безумно приятно.

Он нежно обхватил губами мой клитор и потянул его. Сначала это было нежное втягивание, но внезапно и без предупреждения он начал сильно сосать.

Нервные окончания в моих чреслах были разорваны в клочья. Я закричала в этот хаос.

Да. Вот оно. Внутри меня что-то загорелось и взорвалось. Я уже испытывала это прежде, но на этот раз это было больше, глубже, горячее. Я кончила всем своим существом, дрожь пробежала по всему моему телу в порыве пьянящего экстаза, который распространился до кончиков пальцев ног.

Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Я была практически парализована, пока он приводил в порядок мою одежду.

Я не могла смотреть на него.

Он застегнул мой лифчик, лаская при этом мои чувствительные груди, разминая мою плоть и пощипывая мои возбужденные, чувствительные соски, словно ничего не мог с собой поделать. Он посасывал их, одновременно стягивая мою юбку вниз и расправляя ее, разглаживая материал на моих бедрах. Он отстранился и посадил меня на сиденье. Мне захотелось прилечь. Мне хотелось раздвинуть ноги и умолять его проделать все это снова.

Он поправил мой топ.

- Мои трусики, - напомнила я ему, мой голос потонул во всем этом шуме.

Он услышал.

- Просто держи ноги вместе и постарайся быть скромной, если ты вообще понимаешь, что это значит.

Я покраснела. Как его рот мог быть одновременно самым милым и самым подлым, с чем я когда-либо сталкивалась?

Он раздвинул шторы, и я закрыла глаза от яркого света. Темнота была лучше, особенно после такого аттракциона.

Я все еще не могла смотреть на него. Я находилась где-то посередине между унижением, отвращением и абсолютным наслаждением.

Он снова сел рядом со мной и обнял меня за плечи, притягивая к себе. Мое лицо горело. Я почувствовала его дыхание на своей коже за мгновение до того, как его мягкие губы поцеловали мой висок. Что это было? Что мы здесь делали?