Я опубликовала фотку и включила сериал на телефоне, потому что платье так и не было готово.

Только через полчаса мы приступили к работе. Съемка заняла еще три часа, и к ее окончанию я совершенно забыла об этой фотографии.

- Что вы желаете на ужин, барыня? - спросил меня Евгений, провожая к машине.

Я вздохнула.

- Ты не возражаешь, если мы сходим в тот вегетарианский ресторан?

Он поморщился, открывая для меня дверь машины.

Я кивнула Ивану, он кивнул в ответ.

Евгений обошел машину и сел сзади рядом со мной.

- Я думал, вы отказались от диеты, на которую вас посадила Агата.

- Теперь я сижу на ужасной диете, на которую сама себя посадила. В понедельник у меня съемка, на которой я буду практически голая.

Он бросил на меня взгляд. Это был неодобрительный отцовский взгляд.

- Что? - спросила я его, сдерживая смех. Я не возражала, когда он читал мне нотации. По какой-то причине я находила это милым. Наверное, потому, что ему было не все равно.

Прошло много времени с тех пор, как кто-то заботился обо мне.

- Кстати, про это, - сказал он своим отцовским поучительным тоном, - я видел ту фотографию, которую вы выложили. Что все это значит?

Я была удивлена, что он ее увидел. И немного смущена. Я пожала плечами.
- Я подумала, что это будет прикольно. Разве это не смешно?

Он провел рукой по волосам, все еще глядя на меня. Мне становилось все труднее не смеяться. На его лице идеально сочетались удивление и раздражение.

- Но вы на ней совершенно голая, барыня.

- Мне это напомнило картины Рубенса, - сказала я с абсолютным самообладанием.

Это наконец заставило его улыбнуться. Я посмотрела вперед. Даже Иван ухмылялся.

- Вы знаете, что обнаженное тело на картине и на фотографии - это не одно и то же? - спросил Евгений.

- Может быть, - попыталась ответить я, широко улыбаясь, - моя голая фотка через двести лет тоже будет считаться искусством.

Я заставила его рассмеяться, и мне это понравилось. Я рассмеялась вместе с ним.

- То, что вы двое все время рядом со мной, - это, наверное, лучшая часть моего брака.

Это была правда.

Когда мне сказали, что у меня будет охрана, я удивилась, потому что не видела необходимости в этом. Теперь, когда я провела так много времени с людьми, чье общество мне нравилось, я поняла, насколько я была одинока.

Впервые за целую вечность я осознала, что мне больше нравится быть в компании, чем одной.

Это было приятно.

Евгений бросил на меня взгляд, в котором сквозила откровенная нежность.
- Вы тоже самое лучшее тело, которое я когда-либо охранял.

Я отмахнулась от него.

- Да брось.

- Нет, я серьезно. Вы всегда вежливая. Вы хорошо к нам относитесь. - Он посмотрел на Ивана. - Поддержи меня.

- Согласен полностью, - просто сказал Иван, не отрывая глаз от дороги.

- Я работаю на Ольховских почти пятнадцать лет, и никогда не думал, что работа на них может быть такой приятной.

Я покраснела с головы до ног от удовольствия.

- Спасибо, - сказала я ему, чувствуя себя смущенной. - Обычно вы... не дружите... с людьми, которых сопровождаете?

Он рассмеялся.

- Нет. Обычно никто не утруждает себя разговорами с нами. И никто никогда не советовался со мной по поводу выбора ресторанов.

- Все Ольховские - придурки?

Я не могла не задать этот вопрос.

Он отмахнулся.

- Да нет. Они даже лучше многих. Они просто... Ну, они такие, какие они есть. Они - богачи, а мы - наемные рабы.

Я выглянула в окно.

- Ну, я смотрю на жизнь по-другому. Вы - мои друзья, и мне нравится, что вы рядом.

- Нам тоже нравится проводить с вами время, барыня.

Вдруг я поняла, что все это время мои друзья обращались ко мне на вы.