– Посидит до вечера, ничего с ним не случится, – хмыкает Громов. – Бросать всё и ехать за ним я не собираюсь.

– Если бы Слава бросил меня, то родители ему бы вынесли мозг.

– Ты вообще не в курсах, что происходит, сладкая? Информацию про меня не пробила?

– Немного, – признаюсь неловко. – Про выставки твои. Аукционный дом. Всё.

– Ясно. Плохо домашку делаешь, Ярослава. Детдомовский я лет с пяти. Некому мозги выносить.

– О, – выдыхаю, не зная, что ещё сказать. – Получается, вы с братом одногодки? Ну, небольшая разница в возрасте?

Вячеслав был старше меня на семь лет, что по детским меркам очень много. Целая пропасть между нами. Может, поэтому он чувствовал ответственность и каждый раз вмешивался.

Внутри стягивает от сожаления к Грому. Не должна этого гада жалеть, но это ведь так ужасно!

В пять лет оказаться в детдоме, без родителей. Потерять семью так рано…

Почему-то перед глазами возникает маленький мальчик. С пронзительными синими глазами и тёмными волосами. Один. В таком жестоком месте как приют.

Ужасно! Никто не заслуживает такой судьбы. Даже Громов, который мне долг увеличивает при каждой встрече.

– Если бы, – хмыкает Наиль. – Этот пиздюк чуть старше тебя. Та ещё заноза в заднице.

– Тогда я не понимаю… – хмурюсь, рассматривая мужчину. – Если у вас разница больше десяти лет… То как он может быть твоим братом?

– Сука-судьба. Считай, сводный брат. Но ты тут не для того, чтобы моё семейное дерево обсуждать. Есть дела поинтереснее.

Со скоростью хищника Наиль притягивает меня к себе. Зажимает между окном и своим телом.

Я поднимаю взгляд на мужчину, со страхом жду, что теперь будет дальше. Он ведь не отступит, да?

Боже!

Мы такие дикие вещи обсуждали. Сердце до сих пор сжимается. А Наиль так просто переключается. Будто ничего страшного.

– Прекращай глазеть, сладкая, – губы мужчины задевают мою скулу. – На меня это не действует. Хотя…

– Хотя?

– Если ты хочешь у меня стояк вызвать, то отлично получается.

В горле вибрирует, мешая сказать хоть что-то. Я, замерев, слежу за мужчиной. Жду его нового броска.

От чужой близости коленки начинают дрожать.

– Террористка, – обвиняет, прикусывая мочку уха. Вибрация спускается до низа живота.

– Почему?

– Потому что мою башню взорвать пытаешься. А я не планирую умирать от спермотоксикоза, сладкая.

Наиль набрасывается на мои губы. Без предупреждения накрывает, когда я пытаюсь сделать вдох.

Мужчина на вкус терпкий, горький. Алкоголь и сигареты. Кажется, дым в меня выдыхает. Потому что я задыхаюсь.

Лёгкие сдавливает, жжёт от нехватки воздуха. Кислород взрывается атомными бомбами внутри, когда горячий язык скользит между моих губ.

На ягодицы опускаются ладони. Жёстко сминают, впечатывая в напряжённое тело Грома.

А после он резко поднимает меня в воздух. Обхватываю его торс ногами, чисто инстинктивно. Нахожу опору в окне.

Лопатками упираюсь в стекло. Через тонкую ткань топа проникает холод. Меня трясёт от контраста ощущений.

То холодно, то жарко.

По венам расползается незнакомое ощущение. Тягучее и плотное, обвивает железными канатами.

Множится, когда Наиль толкается в меня. Врезается пахом, где снова твёрдо и горячо.

Я цепляюсь пальчиками за волосы мужчины. Сжимаю жёсткие волоски на затылке.

– Будь умницей, – хрипло приказывает Гром. – Включайся в работу, сладкая. Иначе я сам всё сделаю.

Это звучит угрозой.

Ею и является.

Ловлю взгляд мужчины, часто дышу. Его синие глаза становятся темнее, будто поволокой затянуло.

Гром возбуждён. Сильно, ощутимо. На пределе. И по тому как дёргается венка на лбу я понимаю.