А так всё ещё в чужих руках.

– Я же просила… Ваня!

Женщина переходит на ультразвук. Ой. Кажется, тут у кого-то жена есть. Поэтому такой тормоз.

А незнакомка уже ко мне приближается. Плакали мои волосы. Явно их выдрать захотят за такую наглость.

– И ты тут! – иду по старой схеме. Ведь почти сработало. – Привет-привет.

Налетаю вихрем с новыми объятиями. К моему счастью, женщина куда более сообразительна. Быстро ориентируется.

Бросает взгляд на Наиля, потом на меня. И сама обнимает, расцеловывая в щёки.

– Привет, моя хорошая, – выдавливая с фальшью. – А ты как тут оказалась?

– Да так…

– Мы же должны были вечером встретиться. Ну, ничего. Раньше даже лучше. Поехали, там все уже ждут. Вань, чего встал? Иди машину открывай. Как твои дела?

– Хорошо… Да…

Теперь туплю я, потому что не могу включиться. Злой взгляд Наиля отвлекает, запуская мурашки по телу.

Не злой, нет. Взбешённый. Прожигает во мне дыру, сжимает челюсть. Внешне Громов всё такой же, но энергетика стремительно меняется.

Давит, обволакивает душащим туманом. Меня потряхивает от чужого гнева, который я фибрами души ощущаю.

Я замечаю бросок за микросекунду до, но ничего не успеваю сделать. Горячие пальцы сжимаются на моём запястье. Рывком тянут на себя.

От неожиданности женщина выпускает меня из своих объятий, я лечу к Громову. Он обнимает меня за талию, крепко сжимает.

– Вечером и встретить, – бросает, толкает меня к подъезду. – Сейчас у нас планы.

– Послушайте, – включается Иван. – Наша племянница…

– Не против со мной пойти. Свободны.

Незнакомцы открывают рот от такой наглости. Даже я теряюсь, как он разговаривает явно не с простыми людьми.

Наиль тянет меня за собой. Тащит, мне остаётся только перебирать ногами. Запястье ноет от жёсткой хватки.

Я оборачиваюсь назад, на закрытую дверь подъезда. Последняя надежда, что сейчас получится спастись, угасает.

Меня толкают в лифт, дверцы беззвучно закрываются. Вокруг вообще тотальная тишина. Позволяет услышать малейшие звуки.

Как рвано взбешено дышит Гром. Как отчаянно трепещет моё сердце в груди. Скрип зубов.

И глухой стук, с которым меня впечатывают в стену.

– Наиль! – испуганно вскрикиваю, когда мужчина сжимает мою шею. – Что ты…

– Помолчи, – рычит, и язык немеет. – Ты дохрена на себя взяла, Ярослава.

Полное имя служит хлёсткой пощёчиной. Трезвею вмиг, теряя и смелость, и свои безрассудные планы.

Голос Наиля вибрирует, переливается всеми оттенками злости. Пальцы сжимаются сильнее, дышать становиться сложнее.

Не из-за хватки. Просто всё к черту в теле отказывают.

Громов держит крепко, даёт прочувствовать его силу. Но при этом настоящей боли не причиняет.

По глазам вижу – он может.

– Я не терплю, когда из меня лоха делают, – большим пальцем поглаживает кожу. – Особенно перед левыми людьми.

– Они знакомые…

– Пиздеть мне не нужно, сладкая. Ты свои финты с сопляками из универа проворачивай. Со мной – не надо.

Последнюю фразу почти можно принять за просьбу. Настолько тихая, простая.

Если бы не ледяные иголки люты, которые впиваются в кожу.

Внизу живота скручиваются нити страха, тяжелеют. Голова кружится, сердце с ума сходит.

Сталкиваюсь с голубыми глазами. Смотрю, не зная, что сказать. Внутри пустота. Болезненная, чёрная.

Одна мысль стучит – доигралась.

– Видимо, я был слишком добрым. Не ценим, сладкая, да? – Наиль наклоняется, его дыхание жжётся.

– Нет. Да. То есть – ценю.

– Незаметно. На что ты рассчитывала? Сбежать, а дальше? Я думал, что до тебя уже ушло. Ты нигде от меня не спрячешься. Я всё, бля, про тебя знаю. От и до. Адреса подружек, родственников. Раз на красный перешла – а это всё в досье.